меняет. В начале игры козырь черви, а в середине — бубны. Или как там власть скажет.

— Но… А как же всякие Америки, Великобритании и прочие Японии?

— Да так же. Попробуй только кто-нибудь изменить власть, как его тут же запишут в террористы. Со всеми вытекающими.

— Но выборы…

— На выборах что в Соединенных Штатах, что в Соединенном Королевстве, что в любезной вашему сердцу Японии решается, какие рюшечки и оборочки будут модными следующие четыре или пять лет. Сути власти выборы не касаются и касаться не могут. По определению.

— Как это?

— Ладно, вот вторая метафора, не жалко: выборы — это новая раздача карт после завершившейся игры в дурака, хотите подкидного, хотите — переводного. Но только сдавать карты, назначать и переназначать козыри опять будет власть.

— И что делать?

— Кому?

— Мне.

— Что-то я не замечал, Леонид, чтобы вы стремились к власти.

— Да я не стремлюсь. Просто для расширения кругозора. Что бы знать, куда бежать в случае отказа двигателей самолета.

— Если вы на земле, то в сторону перпендикулярно курсу.

— А если в самолете? Пассажиром?

— Тогда бежать никуда не нужно. А нужно пристегнуть ремни безопасности, и потуже. Чтобы когда Те, Кому Положены Парашюты, пошли к люку выброса, вы не смогли им помешать.

— Разве на авиалайнерах есть парашюты?

— Это опять метафора.

— Метафора не спасёт, если что…

— Зато украшает жизнь. Живут же люди на склонах Везувия, или в Калифорнии. Или в Токио, где землетрясение бывает не реже, чем в России Большой Бунт. Так что наблюдайте, делайте выводы. И крепите мускулы.

— Мускулы? — Леонид в сомнении посмотрел на собственные плечи. И мускулы у него не самые выдающиеся. Не качок, не слабачок. На работе приходится таскать трехпудовые мешки да ящики, хоть и инженер. За то платили премиальные. Не то, чтобы большие, какое, а всё ж. И мускулатура нечувствительно, а наросла.

— Не только бицепсы-трицепсы. Молодёжь нынче поражена чем?

— Пьёт? Колется? — предположил Леонид.

— Молодёжь нынче поражена болезнью отцов. Параличом воли. Предпочитает грезить, а не добиваться. И даже грезить хочется пассивно. Стакан, косячок, баян, да мало ли способов. Партию? — Александр Александрович любил неожиданно менять тему разговора. Или вовсе его, разговор, обрывать.

— Партию, — согласился Леонид, и они начали расставлять фигуры.

Игра не затянулась: Леонид был рассеян. Грезил. И через двадцать ходов позиция стала безнадежной.

— Все правители России, Советского Союза, а затем опять России жили и живут под страхом покушения. Браться Орловы, Зубов, Гриневицкий, Каплан, Николаев, Ильин, Шмонов попали в историю, но большинство случаев удалось скрыть, — Александр Александрович достал пузатую бутылку подлинного арманьяка и наполнил две рюмки. Наполнил по-французски, граммов по тридцать. Традиция такая — после партии пропустить рюмочку. Всегда только одну, и без закусок, без лимонов-шоколадов-сыров. Полезное дело — одна рюмка арманьяка. Нет, не для очистки сосудов, хотя и этим не стоит пренебрегать. Выпить, говорил Александр Александрович, нужно с целью введения в заблуждение шпионов и диверсантов. За этими словами, похоже, стояла какая-то история, но знать её Леониду, видно, рановато.

— А зачем скрывать покушения? — спросил Леонид.

— Власть для подданных есть божество, а божество должно быть неуязвимым. Стоит только людям понять, что власть смертна, как тут же найдутся желающие это проверить. Потому умные правители покушения на них не афишировали, напротив, старались и стараются замолчать. Меры принимают, а причину скрывают. Вот хоть чудесный грузин Сталин — устранил большинство соратников, а почему? Одни думают, из врождённой кровожадности, другие — с целью очистить партию от приспособленцев. А то, что в результате покушений, а их за тридцать лет власти случилось немало, у Сталина два огнестрельных ранения и два ножевых, история скромно умалчивает. Сначала покушения вовсе отрицались, со временем признали — были, но вождь вышел из них без царапины, как и полагается божеству. Какие ранения, что вы? Бомбы не взрывались, стрелки промахивались, да и верные телохранители не дремали.

Однако ранения были. Сталин выжил, покарал обидчиков, но главное — сумел сохранить всё в тайне. И очень любил смотреть фильм о Ленине, где слабого и доверчивого Ильича расстреливает какая-то истеричка, тем самым доказывая, что Ленин не бог, в крайнем случае титан.

— Вот как? — только и сказал Леонид. Допил арманьяк, и лишь затем спросил:

— А сейчас?

— Ходить бывает склизко по камушкам иным. Я на пенсии, ничего не знаю. Вдруг и чудо, никто на трон не претендует? Годы идут, а честолюбцев нет, как нет. Но неважно это. Важно другое.

— Что другое?

— От дальнего уберечься сложно, ещё сложнее уберечься от ближнего своего. Анвара Садата убили прямо на параде, Индиру Ганди — собственная охрана, Петра Третьего скушала жена, Павла предал и первый друг, и сын. Случаев подобных — не счесть.

— Каков же вывод?

— Древние властители действовали просто: по их смерти в могилу с ними отправлялись жена, камердинер, лекарь, повар, первый министр и уж обязательно — начальник стражи. Потому многие лета правителю желали истово и искренне. Потом люди пообмякли, облагородились, рассиропились. Да и трудно после смерти проследить, чтобы весь ритуал был исполнен в точности. Новый король мог и простить тех, кто привёл его к власти, не замечая, что рубит трон, на котором сидит. Палена, и Зубова Александр Павлович сначала наградил, потом быстренько выслал из столиц, но оставил в живых.

Леонид и Павла, и Палена знал смутно, потому в памяти поместил закладку — прочитать о царствовании Павла Петровича. Найти книгу, верно, в серии «Жизнь замечательных царей» — и прочитать.

— Впрочем, что это мы о тёмной стороне жизни? — сказал Александр Александрович, видя, что Леонид заскучал. — Погода хорошая, хлеб продают свободно, это и есть главное в жизни, это и следует ценить.

Возвращаясь от Ехина — они жили рядом, через стену, но в разных подъездах, — Леонид думал, что да, что воли у него маловато. Живёт, как живётся. Планов не строит. Если бы строил, разве работал бы инженером-технологом на колбасном заводике братьев Крентеевых? Какие у него перспективы на этом заводике? Ровным счетом никаких. Еще два года назад хоть зарплата была приличная — относительно Великогваздёвска, понятно, не Москвы. Смог из старой однокомнатной перебраться в двухкомнатную. Жениться хотел. Но подруга ушла к другому, и теперь поселилась в Финляндии. Что ей его двушка? Дамы у него были, приходящие и уходящие, но последнее время с ними стало не то, чтобы тоскливо, а, впрочем, именно тоскливо. Видел, что его хотят привязать и женить те, для кого он выгодный жених. То есть совсем уж простые дамы. Да и выгодный ли он жених?