— Ты Игоря-то позвала? — сказал я.

— Волнуешься? Игорь знал о тебе, когда ты ещё в лифте ехал.

— Охранник сообщил, — догадался я.

Со времени моего прихода прошло минут двадцать, не больше.

— Москва большая, но не такая и большая, — сказала Лика. — Игорь скоро будет.

— Все-таки двадцать минут — время изрядное. Многое может случиться.

— Охранник-то рядом.

— Рядом, да не совсем.

— Тревожных кнопок в каждой комнате по шесть. Да и я, если помнишь, отнюдь не беззащитная фиалка Монмартра.

Я не помнил. Просто оценил, как двигается Анжелика, как держит голову, как смотрит, а, главное, как ставит ноги. Что-то экзотичное. Дзюдо на первый юношеский разряд. Юношеский — это комплимент внешности Анжелики.

— Кнопки эти — не от криминальной опасности, а от бытовой. Упал, сломал ногу, нажал кнопку — стал объяснять я.

— Нет, занудство неизлечимо, — вздохнула Лика.

И тут послышался звук отпираемого замка.

5

Николай устроился поудобнее. Удобство в засаде не роскошь, а средство достижения цели. Подстилка мягкая, накидка и маскирует, и комарам воли не даёт. Никто не тревожит, ничто не отвлекает, не тянет, не жмёт.

В нагрудном кармане завибрировал телефон.

Николай достал его, посмотрел. Эсэмэска. «Прилетели, скоро будем. Купи пиво и поставь в холодильник».

Значит, всё по плану.

Он прильнул к окуляру инструмента.

Отсюда, из заброшенной водокачки дорога просматривалась отлично. Ночь ясная, фонари светили исправно — хоть и бесплатная дорога, но власть по ней часто перемещается. Плюс тридцатикратное увеличение инструмента.

Ага, вот они.

Сначала пролетели два полицейских автомобиля. Их задача — согнать народишко на обочину. Но сейчас

дорога почти пустая: время ближе к полуночи, предыдущий самолет приземлился полтора часа назад, все давно разъехались. А те, кто прилетел нынешним рейсом, дожидаются своей очереди: сначала сойдет губернатор, потом остальные. Да и перекрыт выезд из аэропорта, даже служебный. И шоссе перекрыто. Не велено. Покинет губернатор аэропорт, доедет до города, дадут отмашку, тогда только.

Показался губернаторский «Мазерати». Ехать одной колонной с полицейскими «Фордами» Товстюга не мог и не хотел: орлы с филинами не летают. Тем лучше.

Оптика позволяла разглядеть водителя. Товстюга, без сомнений.

Когда «Мазерати» поравнялся с рекламным щитом, Николай нажал кнопку.

Вспышка его не потревожила: окуляр электронный, умный, знает, что и как показывать. Плюс поляризация. За исключением краткого мига, всё по-прежнему было видно ясно и чётко.

Если бы губернатор ехал помедленнее, если бы он вместо «Мазерати» взял протокольный «Мерседес», если бы здесь не было поворота…

Но рассчитано точно. Математика и психология.

Лазерный луч застал Товстюгу врасплох. Ослепил, пусть только на несколько секунд. Но каких секунд! Ослепший, он упустил момент, когда следовало сбросить скорость и вписаться в поворот. Хуже того, он запаниковал, начал резко тормозить и активно работать рулем. На скорости в двести километров автомобиль вылетел за пределы шоссе, закувыркался и врезался в лесополосу. Подушки и прочие средства защиты на столкновении при подобной скорости помогают мало.

Николай заученными движениями разобрал инструмент, сложил его в футляр. Скатал подстилку и накидку. Всё вместе поместил в сумку. Фонариком посветил, проверил, не осталось ли чего. Спустился вниз, где наготове стоял велосипед. Вьюк укрепил на багажнике, вывел велосипед за порог водокачки, старой, ещё дореволюционной, поставил на неширокую тропинку, сел и покатил прочь. Фара велосипеда светила неярко, но Николая это не тревожило: ничего сложного, привычные.

Через сорок минут он был на станции. Велосипед прислонил к стенке: добрые люди приберут. С вьюком пошёл к платформе, где через несколько минут ожидалась ночная электричка, билет на которую был взят загодя. Так и вышло. Электрички нынче редки, но точны.

С сумкой он ничем не отличался от трех других, садившихся вместе с ним в вагон времён Московской олимпиады, обшарпанный и неприметный.

Спустя полтора часа Николай сошёл в Каменке. Старый, опять дореволюционный вокзальчик спал. На крохотной площади с единственным фонарем — одинокий автомобиль, вишнёвая «шестёрка», в ночи казавшаяся почти чёрной Свет фонаря если и доставал до «шестерки», то краешком. Он подошёл, открыл машину простым, механическим ключом, сел, запустил двигатель. Что ж, пока всё по графику.

* * *

В почтовом ящике сквозь дырочки что-то белело. Очередной счёт? По срокам вроде бы рано. Тогда что? Прессы никакой он не выписывал — как и все в подъезде на тридцать шесть квартир. Писем ни от кого не ждал. Некому особенно писать. На дворе третье тысячелетие: приспичит, позвонят. Или отправят письмо электронной почтой. Конечно, можно представить, что кто-то из глубокой древности, троюродная тетя или бабушка, не зная ни телефона, ни электронного адреса, решили вдруг написать дальнему родственнику испытанным веками способом, пером по бумаге. Но опять получалось не очень: как троюродная тетя узнала его адрес? В новую квартиру Леонид въехал два года назад, и рассчитывать, что этот адрес попал к далёким малоизвестным людям, не стоило. Сам он никаких троюродных тетушек не знал. Конечно, оставался простейший ответ: реклама, натуральный спам. Натуральный — в смысле на настоящей бумаге. Его, натурального, с каждым годом становилось меньше, реклама заполонила виртуальность, но ещё не перевелись любители работать по старинке, окучивать пенсионеров, полагаясь на доверие стариков к печатному слову. Сто старушек по десять тысяч рублей за уникальный браслет, снижающий давление и возвращающий ушам суставам подвижность и уму ясность, да ещё и радиацию прогоняет. Разработка кремлёвских учёных. Сто старушек по десять тысяч — в сумме получится немало. А если миллион старушек? Сегодня втюхать браслет, через месяц волшебный чайник, и так каждую пенсию.

Эти рассуждения занимали Леонида по пути в магазин и обратно. Какое-никакое, а развлечение.

Вернувшись в подъезд, он подошёл к почтовым ящикам, отпер свой. Три рекламные листовки и конверт. Настоящий почтовый конверт!

Радоваться, впрочем, рано, иногда рекламу присылают и в традиционных конвертах, во всяком случае, недавно присылали, «Ридер Дайджест», к примеру.

Он сунул конверт и рекламу в карман, поднялся в квартиру. Там он сначала потрепал Бэрримора, который даже после получасовой разлуки радовался от души. Затем разобрал покупки — что в холодильник, что в шкаф, что сразу в микроволновку. И лишь покончив с рутиной, взялся за почту.

Реклама самая пустяковая: кредит на доверии, пять тысяч за пятнадцать минут, распродажа конфиската по бросовой цене и обучение вождению автомобиля заочно с гарантией получения водительских прав.

Взялся за конверт. Всё правильно, честь по чести: адрес, фамилия, имя и отчество: Свиридову Леониду Аркадьевичу.

Обратный адрес не указан, только «Исполком НВ — 21»

Странно.

Он хотел вскрыть конверт по-простецки, руками, но передумал, взял ножницы