— Два года.

— Оу, сама приехала или тебя тоже нашли?

— Нет. Тетушки из церкви, где я жила, отдали, — при упоминании взрослых девочка вздрогнула.

— Ну и как тебе здесь, нравится?

— Нормально. Никто не тычет пальцем, не обзывает уродиной и не обижает, — попыталась она улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, можно сказать фальшивой.

— Это хорошо, а если кто-то обидит, можешь смело сказать мне, договорились? — трехглазка неуверенно помотала головой. — А что это ты пьешь, какао? Где оно?

— Вон там. Я могу тебе сделать, хочешь? — вызвалась она.

— Буду весьма признательна. Я обожаю шоколад. Говорят, он делает умнее. А я что-то не замечаю у себя особого ума. Вот и хотелось бы немножечко. Разве что, возможно, заработаю диабет, но чего не сделаешь, ради ума, верно?

— Хи-хи, — мило рассмеялась она. — Я сейчас.

Она умело управилась с кофемашиной в углу и вернулась с кружкой ароматного горячего шоколада.

— Боги, пахнет просто обалденно! И на вкус. Спасибо, Лили, ты — прелесть, — девочка смущенно похлопала тремя глазами. — Блин, до чего шикарная кухня, скажи. Определенно, это будет мое самое любимое место в школе.

— Хи-хи. Так любишь поесть?

— Ну, а то! Растущий организм требует энергии. И знаешь, ест только здоровый. Так что и ты должна. А главное — это халява! Халява, ведь?

— Мне понравилась та игра, — после недолгой паузы продолжила она.

— Оу, рада слышать.

— Может… Может, еще во что-нибудь сыграем? — с надеждой в голосе спросила девочка.

— Конечно. А во что вы тут играете? Монополии, настолки, покер? В Крокодила? В русскую руле… Нет, это не то. А может в баскетбол? Я видела поле снаружи. Я хорошо играю. Было время, когда пацаны во дворе моего дома смотрели на меня свысока, вот и решила тогда им доказать, насколько они ошибаются. Да и в футбол люблю гонять, в хоккей. В общем, всё, что взбредет в голову.

— Тут… Ни во что. Каждый ходит себе на уме со своим телефоном.

— Хм. Это я заметила. Зависимость от гаджетов — бич нашего времени. Так, но мы что-нибудь придумаем.

— Только… — замялась Лили, отчего-то волнуясь. — Ты… Джин не приглашай.

О, как… Интересно. В голосе девочки отчетливо послышались нотки страха.

— Почему? По-моему, она хорошая.

— Ты просто не знаешь, на что она способна, — и как только упомянули, подошла Джин, словно она того и ждала за углом, когда о ней вспомнят. Увидев ее, Лили тут же собралась на выход, быстро убрав за собой. И Джин не могла не заметить этого. Интересно.

— Йо, Джин, будешь?

— Нет, спасибо. Как прошло?

— Да… Не знаю… Генри взял анализы крови, потом делали ЭЭГ мозга или нечто похожее, но все пошло не так. Во время теста профессора чуть не схватил инсульт. Я аж перепугалась за него.

— Что? Что с ним случилось?

— Честно, без понятия. Я хотела, чтобы он прочел мои мысли, увидел и услышал, что вижу и слышу я. Однако настиг облом. Видимо, телепатия — это не так легко и просто, да? — Джин слушала меня предельно внимательно. Хмурый взгляд и напряженные брови говорили все за нее, мол, все именно так.

— Ох, вот это взгляд… Ух… — как только на поле зрения объявилась Джин, конечно же появился и Ленни.

— Я тоже не могу прочесть твои мысли, как будто что-то мешает, белый шум, — призналась Джин.

— Вот видишь, значит, ты прекрасно понимаешь, — за беседами я прикончила все приготовленные бутерброды, что даже не заметила. И за это время Джин ничего не сказала, просто сидела, полностью погруженная в свои мысли. — Ты чего такая напряженная? Только не говори, что от меня скрывают нечто ужасное.

— А что он должен был услышать? Голоса?

Теперь настал черед повторить все Джин. И я вкратце рассказала обо всех моих воображаемых друзьях.

— Думаю, вам, телепатам, мешают мои якобы диагнозы: диссоциативное расстройство личности, слуховые галлюцинации, признаки шизофрении… Не уверена, правда ли это всё, но определенно это явно не норма, раз даже вам это доставляет проблемы. Впрочем, одно могу сказать точно — я чувствую себя просто прекрасно! И вроде бы пока мыслю вполне адекватно. По крайней мере, отдаю себе отчет и не пускаю слюни. Что еще надо для жизни, ведь так? Как говорится, то, что нас не убивает — делает нас сильнее. Хе-хе. Ну, а ты Джин, что в тебе скрыто? Некая темная тайна? Дети так тебя боятся. Можешь рассказать, я человек простой, никого не осуждаю.

— Но не я. Скажи, что Ленни не боится ее. Скажи!

— Цыц!

— Я… Я… Не контролирую свои силы. А по ночам иногда вижу ужасные сны… Вижу, как все горит и рушится, — с грустью ответила Джин, сильнее сжав свои ладони.

— Хм. Огонь, значит… Когда я «отдыхала» в диспансере, доктор Реми упоминал, что сны могут дать подсказки. Интересно, твой огонь, оно что-то символизирует?

— То, что она горячая.

— Блин, Ленни, ты вообще не врубаешься в атмосферу разговора, да?! Эмпатии у тебя как у картошки, братишка.

— Эй!

— На правду не обижаются.

— Ладно!

— Проснувшись, я лишь помню странный образ некой огненной птицы, вернее, силуэт. И уже следы разрушения кругом.

— Хм… Даже не знаю, что и думать. Разум — та еще непознанная фиговина, да? Ладно, хватит о грустном. Чем бы заняться вечером? До отбоя времени полно. Джин? Только не говори, что вновь собираешься сидеть в библиотеке.

Судя по всему, она собиралась делать именно это.

— А что ты предлагаешь?

— Пойдем в город? Ай, блин, тачки нет. А пешком ходить не охота. Да и на такси… Хотя, можем просто прогуляться… Хм… Но потом. Что ж, остается твой вариант, веди в библиотеку.

Мой первый вечер в стенах нового дома прошел во вселенской скукоте. Даже в диспансере было куда веселее, честное слово. В просторном помещении с кучей книжных стеллажей мы сидели только вдвоем. От того было невыносимо тихо. Хотя, это ж библиотека, здесь так и должно быть. Ну, не суть. Не выношу я тишины. Хотя, казалось бы, да? Для меня это должно быть манной небесной.

Полагаю, моя новая подруга предполагала, что у меня иссякли вопросы, но как же она ошибалась. В итоге, за первое знакомство я узнала о ней больше, чем все местные жители за всё время. Впрочем, думаю, она узнала обо мне куда больше. Ведь, как это всегда бывает, чаще говорила я сама, невольно вспоминая все свои «приключения» при участии воображаемых друзей.

— То есть, ты и впрямь видишь, и слышишь их постоянно? И как ты не путаешься?

— Если не придавать им