фундаментом для дальнейшей судьбы Даймонов. Ваше падение было предрешено, — ответила сестра и посветила в детали. — Ведь после того, как мир успокоился, и великая миграция завершилась, старые боги подвели итоги. Как оказалось, выжили только те, кто умудрился приклеится к новой вере. Остальные канули в лету. Я и сама-то выжила лишь потому, что стала своего рода проклятьем на головы людей, и за это они меня почитали! То в виде бесконечной стужи и крепких морозов, то в виде песчаных бурь и неистового зноя! Но после победы Ислама и Христианства, мир оказался разделенным на половины — тёмную и светлую. Часть старых Даймонов стала играть за свет — в лице новорожденных Аллаха и Саваофа. Остальная часть — «пала», понизив вибрации. Так появились Ангелы и Светлые духи, Демоны и Ифриты. Мы больше не считались богами, но по сути — оставались именно ими, лишь разделенными на два лагеря. Как и — вы. Ведь люди продолжали верить в тех и других. А немногие независимые Даймоны, спрятавшись на задворках цивилизации, составили Серый цвет силы. То есть культы язычников и дикарей.

Демонёнок остановился и вдруг всё понял:

— И тогда… всё началось заново?

Сестра кивнула:

— Да, и как будто не было великой миграции и краха древних, забытых культов.

Выжившие Даймоны стали значительно опытнее и сильнее, но мудрости, увы, им совсем не прибавилось.

— Мы взялись за старую игру, которая заведомо вела нас к поражению, — кисло улыбнулся демонёнок. — Мы снова принялись соперничать друг с другом, не пытаясь обуздать человечество вместе. Моя родня по крови мучила в кошмарах грешников, заигрывала с безграмотными ведьмами и дикими, безмозглыми колдунами. Они выводили на тёмные улицы маньяков, истязали видениями безумцев в сумасшедших домах, наслаждались вседозволенностью, захватывая людские тела.

— Но «светлые» жили не лучше! — воскликнула Мара. — Якшаясь с избранными «святыми», науськивая первосвященников и пытаясь поучать мир, они заигрались, позабыв о единственно важном.

— Важном, — повторил демонёнок. — В своем безумии мы не смогли предвидеть Падение Даймонов, хотя, казалось, должны были думать только об этом.

— Увы! Беспечность бессмертных не знает границ, — продолжила Мара. — Так же как Великое переселение народов, человечество неожиданно породило техническую революцию и прогресс. Тотальное образование, развитие критического мышления, и возникновение науки, построенной на опытах и доказательствах внезапно, всего за сто лет сокрушило религию, казавшуюся незыблемой и почти вечной! В контексте обрезанного восприятия людского представления о мире.

— Всё рухнуло в один миг, — пришёл к новому выводу Даймон. — В «железном» девятнадцатом веке, люди снова перестали в нас верить. И в вас. А двадцатый век вовсе словно искоренил веру.

— И боги «пали», — подтвердила Мара и свет её потускнел, а голос поник. — Опять. Даймоны стали слабеть, и уходили в забвение боги. Даже такие могущественные как некогда я.

Тут свет Мары окончательно потускнел и перед ним теперь снова стояла его младшая сестра.

— Так, ну мы идём или нет? — тут же спросила она. — Мне начинает надоедать эта серная вонь.

Глава 7

В круге первом

Демонёнок поправил плащ из своих же крыльев, вздохнул и зашагал дальше. Было о чём подумать. И лишь гулкие удары сапог о полированный камень эхом отражались от каменных стен нового лабиринта. Заплутать в Чистилище было так же просто, как в ответах популярных блогеров, которые всегда привлекают много интереса, но имеют так мало глубокого смысла.

Дорогу держал Пукс, ориентируясь по тем же следам живущих здесь монстров. Но от переизбытка запаха серы в воздухе кружилась голова даже у него. В такие моменты он подбегал к своему хозяину, ложился у ног и некоторое время просто дремал, отключаясь.

— А не это ли та дорога, вымощенная благими намерениями в ад? — вновь почесал ему за ухом Даймон, усмехнулся и дал время, чтобы передохнуть.

Это было так странно — идти по каменной дороге, которая если куда-то и вела, то скорее в ту же бесконечность лимбо, чем в определённом направлении.

Пукс в этот раз очнулся довольно быстро. И они снова пошли за ним. Спустя десять минут ходьбы своды каменных лабиринтов окончательно расширились и привели к большущему подземному своду.

Взору предстали тяжёлые кованые ворота — это и был настоящий вход в ад. Потому что вокруг этих врат была сплошная река огня, которую не перепрыгнуть, не обойти. И судя по интенсивности и светимости, температуры в этом препятствии было достаточно, чтобы подпалить даже закалённого демона.

— Вот он, вход в первый круг, — точно знала Мара, но не знала — откуда. А что хуже того, не знала, как их открыть.

Вроде распахнутыми стоят. А шагнёшь к ним — тут же закрываются. Издеваются, скрипят и смеются демоническим хохотом.

— Ты всё-таки нашёл вход? Молодец, хороший мальчик! — тем временем похвалил демонёнок своего привратника, потому что даже демоническим пуделям приятна похвала.

— Собака — она и в аду собака, — добавила, глядя на это Мара, отметив как шустро Пукс завилял хвостом, а затем оглянулся и рванул куда-то в сторону.

И прежде, чем обоим подойти к воротам, пришлось снова брести куда-то в сторону.

— Пукс? Куда ты? Кого или что ты там увидел? — спешил за ним демонёнок, рассчитывая, что привратник нашёл по запаху если и не Малого сразу, то хотя бы сонную книгу.

Но это была не книга. Это была серая фигура человека в тёмном одеянии. Согнувшись в три погибели, она сидела перед небольшой лужей. Причём сидела в лодке, немного напоминающем каноэ. Но заметно длиннее. Зато в сторону того, что гребля где-то рядом говорило весло, которое держала сухими руками фигура давно подсушенного жизнью старика.

— Они не пускают меня. Больше не пускают, — бормотал старик.

Даймон подошёл поближе и глаза его широко распахнулись от удивления:

— ХАРОН?

Помнится, он ещё песню про него сочинял Ленке. И этот творческий порыв оказался всем по душе. Но сейчас перед ним был не могучий, тёмный и таинственный образ, который способен вдохновлять, а просто уставший старик, который маялся от скуки. А лужа мутно-грязного цвета, казалось, мелела перед ним на глазах. И если бы нужно было нарисовать мёртвую воду, Даймон без раздумий срисовал бы эту лужу.

Мрачная фигура повернулась к нему. Дряхлый голос снова запричитал:

— Сколько лет вожу