– Ouvert s’il vous plaît (фр. Откройте, пожалуйста), – Симона чуть не плакала.

– О! Если так и будет продолжаться, я с ума сойду! Надо было взять с собой ту служанку, – Лариса открыла бутылку. – Все? Будешь пить?

Симона взяла бутылку и наклонила её. Машину качнуло, вода выплеснулась на шёлковое платье, но девочка быстро отвернулась от Ларисы и начала жадно пить воду. Насытившись, повернулась и протянула бутылку Ларисе.

Вскоре Симона уснула, подложив под голову плюшевого медвежонка, а когда проснулась, то увидела, что в окне автомобиля мелькают большие многоэтажные здания со множеством цветов на балконах. Наконец машина подъехала к кованным воротам. Они открылись, и Rolls Royce въехал во двор большого красивого особняка д’Эстре, в котором располагалось русское посольство в Париже.

Лариса нервно открыла дверь автомобиля и, разминая затёкшие ноги, обратилась к сотруднику посольства:

– Ну наконец-то добрались! Вот, как и договорились, я её привезла. Надеюсь, теперь вы сами станете ей заниматься? Я даже понять не могу что она там говорит. Я не знаю французского.

Сотрудник посольства наклонился и, заглянув в салон автомобиля, протянул руку:

– Bonjour Mademoiselle. Comment allez-vous? (фр. Здравствуйте, девушка. Как дела?)

Симона с благодарностью взялась за протянутую ладонь:

– Bonjour. Puis-je aller aux toilettes? Je veux faire pipi. (фр. Здравствуйте, Я могу пойти в туалет? Я хочу писать.)

– Biensûr, venez aveс moi. (фр. Конечно, пойдемте со мной).

Мужчина помог девочке выбраться из машины и повёл в особняк.

Симона вышла из туалета и осмотрелась. Ей хотелось плакать, но она не могла даже этого. Усталость и опустошённость навалились неподъёмным грузом. Симона знала: произошло что-то плохое, и ей было очень одиноко.

Девочка вошла наугад в один из залов. Комната была обставлена красивой, позолоченной мебелью. На стенах развешаны картины и старинный, искусно сотканный, гобелен с изображением сцен охоты. Симона забралась на один из диванов и стала рассматривать гобелен. Затем её внимание привлекли большие каминные часы. Она подвинула стул, забралась на него и стала наблюдать, как стрелки движутся по кругу. В этом было что-то завораживающее. Часы мерно тикали, и Симона немного успокоилась.

Вскоре в коридоре раздались громкие голоса и шаги. Кто-то заглянул в зал, где на стуле притаилась Симона. Дверь закрылась.

– Здесь тоже никого, куда же она могла деться? – голос удалялся.

Симона вздохнула и поудобнее устроилась на стуле. Она поняла, что сильно проголодалась. Прошло много времени после завтрака, но никто её так и не покормил, а ещё снова хотелось пить.

Часы мелодично пробили время. Симона слезла со стула и, открыв дверь, вышла в коридор.

– А! Вот она! Здесь! Она здесь! – тут же послышался чей-то крик.

Кто-то подхватил её на руки и куда-то понёс.

– Дайте ей быстрее лекарство и кладите сюда, мы не можем задерживать самолёт.

Кто-то сунул ей под нос стакан с водой. Вкус у воды был неприятным, но Симона очень хотела пить и, всё равно, выпила то, что ей дали. Увидела, что её сажают в маленький деревянный ящик, испугалась и крепче прижала плюшевого медвежонка. Крышку закрыли, и Симона почувствовала, что ящик куда-то понесли. Серая пелена накатила на сознание и всё растворилось во мгле.

СССР, Москва.

– Пульса нет… Вы убили её! Что вы ей дали? Да где же врач? Быстрее сюда! Она не дышит!

– Кто же ребёнка в ящике перевозит! Вы что ей дали? Или она задохнулась?

– Ребёнок жив. Пока жив. Несите её быстрее в машину…

– Смотрите, кажется, она моргнула. Она дышит…

– Отойдите от неё. Выйдите все отсюда!

Симона раскинула руки, слегка оттолкнулась от земли и полетела. Покой и благодать окутали её со всех сторон. Она с улыбкой рассматривала долину, залитую голубовато-зеленоватым светом. Справа и слева, далеко на горизонте, виднелись синие очертания гор. Солнца не было видно, но свет мягко струился…

Симона слегка наклонилась и, набирая скорость, двинулась вперёд. Она знала, что впереди есть водопад, ей хотелось увидеть его ещё раз. Симона уже различала край земли, обрывающийся на горизонте, и даже услышала шелест воды, но большая чёрная птица настигла и, развернувшись, пролетела прямо перед её лицом. Симона остановилась, заслонила глаза руками. Голубоватое свечение прекрасной долины тотчас исчезло.

Девочка приоткрыла глаза. Боль, яркий свет, холод, тяжесть обрушились на неё и придавили к чему-то холодному. До неё доносились звуки, но, как будто её уши были заткнуты ватой. Она не понимала, кто и что говорит. Ей было очень холодно, всё тело свело судорогой.

– Она жива! Открыла глаза!

Симона видела людей, склонившихся над ней. Она не хотела быть здесь, хотелось вернуться в голубую долину…

– Laisse-moi partir (фр. Отпустите меня), – слова ей давались с трудом.

– Что такое она говорит?

– Ça me fait mal (фр. Мне больно), – Симона заплакала.

– Она что-то говорит, но очень тихо, не могу разобрать.

– J’ai froid, très froid (фр. Мне холодно, очень холодно).

– Кажется, это французский. Звони в КГБ, скажи, что девочка очнулась.

Полковник КГБ Поляков стремительно вошёл в больничный коридор. Он злорадно потирал руки, а его лицо излучало торжество неизбежного:

"Ну теперь ты у меня попляшешь, князь Лазарев!

Полковник Поляков был хорошо осведомлён о странной привязанности подполковника Лазарева к этой маленькой девочке. Он всё никак не мог пережить тот факт, что проделки Лазарева в Москве два года назад, так и остались безнаказанными. Так ещё и генерал Ершов, бывший шеф Лазарева внезапно исчез со своей дачи прямо из-под носа охраны. А его смерть у ворот русского посольства в Италии выглядела очень подозрительно.

Полковник Поляков стремительно вошёл в палату. Врач посмотрел на человека, злобно потиравшего руки, и поёжился.

– Девочка в тяжёлом состоянии. У неё сильная интоксикация от передозировки лекарства, которое ей дали в качестве снотворного, – врач попытался остановить злобно ухмыляющегося человека.

Полковник Поляков отодвинул врача, приблизился к кровати и взглянул на белое личико в обрамлении аккуратно подстриженных волос.

– Допустить никак нельзя, чтобы эта маленькая дрянь сдохла сейчас! Она мне пока нужна живой! – выговорил он медленно и надменно.

В этот момент девочка открыла глаза. Полковника аж передёрнуло от взгляда синих глаз. Ему показалось, что перед ним открылся длинный узкий туннель, куда его, как будто начало затягивать. Он слегка попятился.