— Автобус жду, — бурчу я.

— Так, понял, завтра машину для тебя выделим, — строго чеканит Шторм. — А пока… садись, — открывает дверь изнутри и приглашает меня устроиться рядом с ним.

— Вадим Дмитриевич, не переживайте, я сама доберусь, — предпринимаю слабую попытку сопротивления.

— Снежана, считай, что это поручение, — сурово произносит, но я чувствую, что он несерьезно. — Не выполнишь — оштрафую.

Невольно улыбаюсь в ответ на его очередную странную шутку. Но дождь усиливается, поэтому, вздохнув, спешу выполнить «поручение».

— Да вы тиран, Вадим Дмитриевич, — усмехаюсь я, греясь в салоне его автомобиля.

— Без отчества! Но спасибо за комплимент, — парирует босс. — Я отвезу тебя домой, однако прежде… — трогается с места и задумчиво на время смотрит. — Заедем за моей дочерью. Она сегодня у бабушки.

Слышу, как дождевые капли барабанят по крыше, смотрю на мокрые дорожки на лобовом стекле — и импульсивно кутаюсь в куртку. Шторм тут же включает обогрев.

— И все-таки неудобно вас утруждать, Вадим… — хочу обратиться полностью, но вовремя обрываю себя. — Вам потом с дочерью крюк из-за меня делать. В такой ливень, — говорю скорее ради приличия, потому что на самом деле рада, что босс проезжал мимо и предложил подвезти. Если бы не он, я бы вымокла до нитки — и домой добралась бы ближе к ночи.

— Внутри салона не капает, — хмыкает он, вбивая что-то в навигатор. — Тем более не такой уж и большой крюк получится. Я ведь правильно твой адрес запомнил? — разворачивает ко мне дисплей с построенным маршрутом.

Несмотря на то, что в машине становится все теплее, я начинаю дрожать. Стоит лишь название улицы увидеть.

Следует отдать должное, Вадим запомнил все в точности. Но как бы сейчас пригодилась его рассеянность!

Что мне делать? Соврать, выйти у дома мужа, а потом под дождем добежать до маминого? В принципе, там недалеко, но… Вдруг Антон выйдет во двор? Или на балконе в этот момент будет? Закон подлости никто не отменял.

И если босс опять поймает меня на лжи, то точно прогонит из компании.

— Не совсем, — тяну я, заламывая пальцы.

Пока Вадим выезжает с обочины на трассу и ускоряется, я выпаливаю на одном дыхании все, что случилось. Признаюсь, что ненароком перепутала адреса. Шторм слушает, не сводя взгляда с дороги, и при этом не проявляет ни единой эмоции. Продолжает молчать, когда я заканчиваю «выступать с повинной» и опускаю голову.

— Теперь точно уволите? — гипнотизирую свои руки, сложенные на коленях.

— Безусловно, — отзывается он, не глядя на меня. — Сначала оштрафую, а потом уволю, — чеканит серьезно. Хоть я и не успела досконально изучить своего босса, но сейчас я почему-то чувствую подвох. — Уволю тебя. И Романа. И водителя, — перечисляет Вадим, заставляя меня повернуться к нему. — Но так как я не знаю, кто именно ездил за вещами, то придется сократить весь штат водителей, — заключает уже с улыбкой.

Откашливаюсь, чтобы подавить облегченный смешок. И откидываюсь на спинку кресла расслабленно.

— Теперь ясно, почему вы помощницу так быстро выбрали. Знали, что все равно и дня не продержится, — хихикаю, успокоившись.

Ловлю на себе теплый взгляд босса. И куртку расстегиваю, потому что жарко в салоне становится.

— Ничего подобного. Ты мне понравилась как человек. Зачем мне «смотреть всех», если я определился? Глупая трата времени, а я свое время ценю, — Вадим поглядывает на часы, видимо, о дочери вспомнив, и прибавляет газ. — Кстати, за честность тебе плюс один «к уровню», — хохочет он. — Снежана, за все время, что я управлял холдингом, у меня не было ассистента. Не нуждался как-то. Но после рождения дочери многое изменилось, — неожиданно босса пробивает на откровения, поэтому я сижу тихо, как мышка. — Знаешь, приоритеты теперь иначе расставляю. И порой не могу уследить за всем в офисе. Роман тоже не справляется. Поэтому мне нужен кто-то для подстраховки. Будешь моими глазами, ушами и здравым смыслом, Снежана, — ухмыляется.

— Всего-то! — фыркаю в ответ. — Я справлюсь, — обещаю серьезно. — Правда, у меня у самой дочь такого же возраста, как и у вас…

— Черт. Все-таки мы обречены, — подтрунивает Шторм и поворачивает резко, а я на всякий случай пристегиваюсь. — Если еще трястись перестанешь, то цены тебе не будет, — косится на меня, и я выпрямляюсь. — Адрес матери скажешь? — одну руку оставляет на руле, а вторую — протягивает к навигатору.

Диктую, на этот раз без ошибок, жду, пока Вадим выберет нужный пункт. Но он отвлекается на трель входящего звонка, что раздается на весь салон. Включает громкую связь, чтобы руки не занимать: он и так несколько задач на полном ходу выполняет.

— Привет, зай, — доносится из динамика женский голос. Приторный и визгливый. Хочется прикрыть уши, но я лишь зубы стискиваю. Боковым зрением замечаю, как морщится босс.

— Да, Лена, — отвечает Вадим прохладно и на меня косится.

Отворачиваюсь к окну, затихаю и принимаю равнодушный вид. Не хочу мешать разговору.

— За-ай, а мы тут… — игриво распевается… его жена? Скорее всего.

— Ближе к делу, я не один в машине, — зачем-то уточняет Шторм.

— Едешь уже? Вот поэтому я и звоню… — щебечет она.

Тараторит что-то дальше, но я не слушаю ее. Все внезапно перестает существовать. Странный босс, уютный салон его автомобиля, ливень за окнами, звонок чересчур громкой дамы…

Нет больше ни-че-го!

Есть только тоненький визг на фоне, который для меня выходит на первый план. Затмевает все остальное, стирая и устраняя ненужное. Проникает в душу, заполняет ее собой и рвет на части. Жестко, больно, беспощадно.

Есть только… детский крик. Жалобный, немного требовательный и такой… живой.

Всего лишь писк чужого ребенка, который не должен меня трогать.

Тогда почему я рассыпаюсь на атомы, не в силах собраться вновь?

Прижимаю руку к груди, пытаясь унять взбесившееся сердце. Приоткрываю губы, чтобы сделать вдох, но легкие парализует. И утыкаюсь лбом в холодное стекло.

Есть. Только. Плач дитя.

Зовущий.

Важный.

Знакомый.

И именно он, словно машина времени, отбрасывает меня в тот роковой день, когда я потеряла часть себя…

Год назад

Снежана

— Так, схватка! Тужься! — приказывает акушерка.

Несмотря на то, что тело пронзает импульсами и выкручивает, я слушаюсь. Стараюсь делать все, что мне говорят. Правда, боль туманит разум. И тогда на помощь приходит четкий, строгий голос.

- Еще!