Никакого чувства вины или угрызений совести нет, ничуть, только внутри меня стало еще хуже, как будто вместо того, чтобы вынести из головы мусор, я добавила туда еще из огромной вселенской свалки. Системная ошибка – источник моей боли прятался не внутри Джейн. Я по-прежнему собираюсь найти эту первопричину, чтобы удалить ее и вместе с ней забыть о последствиях. Нет, я не ною и не ухожу от ответственности. Я думаю, что же мне сделать еще, чтобы мне было хорошо, чтобы ощущение счастья вернулось.

Счастье пропало в тот момент, когда папа все-таки рассказал мне о том, что стало с мамой. Как и обещал, он сделал это, когда я уже стала взрослой. И лучше бы не рассказывал. При таком раскладе принимать решение о том, как строить дальнейшую жизнь, было непросто. Порой приходят мысли, что я должна повторить судьбу матери, будто бы это какое-то пророчество. Но расскажу обо всем по порядку.

Когда мама была юной, она работала в туристической компании. Это было в период девяностых-нулевых годов, когда заниматься зарубежным туризмом в России было модно. К тому же был кризис. Зарабатывала она тогда большие деньги, даже больше, чем отец. Точнее сказать, деньги ей было получать гораздо легче, это отец напрягался, превозмогал себя, а к матери деньги будто бы текли рекой. Компания иногда выдавала ей путевки в качестве премии, поэтому она безумно любила путешествовать. Ей все давалось на удивление легко: танцы, иностранные языки, театральная студия. Мать относилась к финансам как к чему-то от самого человека не зависящему, словно это размер обуви, тембр голоса или возраст. Иными словами, она была расточительна. Но если бы она потеряла работу, она бы месяцами сидела дома и, как она это любила называть, «расслаблялась».

Так она и провела бы жизнь в развлечениях, если бы на вечеринке не познакомилась с моим отцом. Для нее важна была свобода, и она так бы и продолжила жить в нескончаемом потоке безудержного кайфа, если бы не забеременела. Во время беременности она посещала различные города и страны, но это не придавало ей никакой радости. Она боялась, что, когда родится ребенок, он перекроет доступ к жизненно важной для нее свободе.

Во время декрета она часто повторяла: «Лучше бы я умерла на тусовке». Когда мне было четыре года и меня уже можно было оставить с бабушкой, она все-таки поехала к друзьям в Барселону. То роковое событие произошло на серпантине: они ехали компанией из четырех человек, а за рулем был мужчина, находящийся в нетрезвом состоянии. Веселье было в самом разгаре. Автомобиль вылетел с обрыва, двое мужчин, сидевших на переднем сиденье, моментально погибли. А моя мать ехала сзади с еще одной женщиной, которая чудом осталась жива. На ней не было ни единой царапинки, но морально она получила сильнейший шок. Узнать, куда она потом пропала, не удалось. Не удалось узнать и то, что случилось с моей матерью.

Я могу ее совершенно не любить. Что за безответственный поступок она совершила? Бросить меня без адаптации, без воспитания, когда я была такой маленькой и беззащитной. Я решила, что она заплатит за это. Я была уверена, что, если уничтожу Джейн, уйдут и мои мысли о ней – о моей матери.

Ира была умной, хитрой, она разбиралась в житейских понятиях и ценностях. Никакого отношения к тем случайным знакомым из сквера, с которыми мы пили виски и играли на гитаре, она не имела. Новая одноклассница перешла к нам из школы, которая находилась в соседнем городе. Ира – пример того, как за некрасивой оболочкой иногда встречается сложная душа. Она была не столько некрасивой, сколько неухоженной: застиранный спортивный костюм на два размера больше, грязные взъерошенные волосы, порванные кроссовки. Вдобавок от нее постоянно несло табаком, и она сутулилась. И я со своим лысым черепом выглядела рядом с ней естественно, не было никакого контраста. Через несколько месяцев после нашего знакомства она изменила образ и стала выглядеть лучше.

Я наконец распрощалась с Дашей. Она не находила причины для беспокойства, так как считала издевки надо мной нормальным явлением, а я хотела, чтобы меня уважали.

– Марина Сергеевна, что с вами? – язвительным тоном однажды спросила она. – Все в порядке, или у вас проблемы с головой? Боже мой, куда же делись ваши волосы! Ваши чудесные длинные волосы! Что вы с собой сделали, это ведь какой-то кошмар, чудовищно! Поглядите, вы ведь лысая!

Ира отнеслась ко мне с пониманием. У девушки не было учебников для нашей школы, и я на правах доброй и заботливой одноклассницы на фоне категорического дефицита общения поделилась с новенькой своими книгами, помогла с домашним заданием. По вечерам она стала звонить мне по телефону, и мы могли непрерывно болтать в течение нескольких часов. Это продолжалось до тех пор, пока она не взяла меня под свой контроль.

– Твоя проблема в том, – заявила мне как-то Ира, – что ты слишком добрая. Ты в этом не уникальна, восемьдесят процентов населения такие, и я сама такой была. Эти люди гордятся своим воспитанием, высокими этическими нормами, порядочностью и вежливостью, но этим они только оправдывают свою несостоятельность. Все как в природе: есть хищники и есть травоядные. Травоядному тушканчику живется гораздо хуже, чем хищному льву. Подобно тому, как хищники забирают ресурсы у травоядных, над добрыми смеются злые, забирают деньги, уводят их парней и девушек. Вот и причина, почему класс тебя не уважает.

Ира считала наших одноклассников конформистами. Людям свойственно хвастаться друг перед другом, показывать свое превосходство. Безумно увлекательная игра – присваивать себе ненужные заслуги. По такому принципу работают современные социальные сети: у кого машина подороже, кто останавливается в элитных гостиницах и летает бизнес-классом, у кого мобильный телефон поновее. За кадром остаются кредиты, фотомонтаж и неудовлетворенность жизнью. Вот фотография ужина в ресторане, а за кадром «Доширак» дома.

В то время, когда я была школьницей, социальных сетей еще не было. А может, и были, но о них знали единицы, и активных пользователей было совсем немного. В то время у меня даже компьютера не было, в моей семье ни у кого не было на это средств. Да и в моем окружении эта штука была не у всех, так что люди больше предпочитали гулять, нежели лежать на диване, уткнувшись в гаджеты.

Подростки той эпохи жили популярностью в рамках своей школы или круга общения. В те времена были в моде молодежные субкультуры вроде эмо и готов, электронная музыка, японская мультипликация, значки на рюкзаках, дешевые алкогольные коктейли в жестяных банках, вечеринки на крышах домов и в подъездах. Несмотря на разделение на бедных и богатых, ребята в нашей школе общались друг с другом примерно наравне. Наверное, потому что все были бедными. Некоторые вообще жили в общежитии, как, к примеру, Ира. Это была эпоха инфантилизма и беспечности.

– Помнишь притчу о двух волках? – продолжила Ира. – Про то, где мужик выбирал, какого волка ему кормить, белого или черного. Побеждает не тот волк, которого ты кормишь, а тот, который сильнее. Корми темного волка в первую очередь, светлому пища всегда найдется. Не кормишь темного, тогда он впадает в ярость и начинается беспредел с его стороны. Что за издевательство – не кормить волка? Вот он и защищается, впрягается за свои права. Темный отбирает ресурсы у беленького, пушистенького! Тот-то ничего предпринять не может, сам сдается! А если белый попытается забрать что-то у темного, начнется настоящая битва. Когда у человека, который считает себя «травоядным», отбирают ресурсы, он бездействует, прикрываясь своей добротой. Но когда человек «хищный», люди будут думать, прежде чем обращаться к нему.