— Так и держи, мудила, пережимай! Не вздумай в обморок уплыть, истечешь кровищей!

Тот подчинился, разумеется, — они все сейчас сделались послушными. Разве что Коля отбился от коллектива по причине беспамятства. Глеб его связал, для верности, разместил всех троих у костра, сам с ружьем устроился напротив.

Еще одна веселая ночь. Сколько их таких было у него в жизни…

* * *

…Год 1991-й, Закавказье, весна, ночь. Склон горы, дорога внизу, пять человеческих силуэтов припали к щебнистой почве.

— Задэрживаются сэгодня, — произносит человек по имени Акоп, худой и жилистый как кобра. — Нам уже дома пора сидэть, кушать матнакаш, а мы все тут!

Глебу здешняя война непонятна. На маленьком отрезке Закавказья, именуемом Нагорно-Карабахской АО, бьют друг друга потомки двух древних народов, а посередине расположены российские войска, обязанные всех примирять. Его дело, впрочем, маленькое — доставил пакет из Москвы и сразу назад. Почти сразу.

— Тебе с ними лезть никуда не надо, — сказал перед первым рейсом Макс, невысокий хлопец без возраста, с простецким круглым лицом и деревянными ладонями. — Ты курьер с ценным грузом, а воюют пусть сами!

Глеб спорить не стал — ни в тот раз, ни до этого. Вообще ни разу с Максом не спорил за весь бурный год, проведенный с молодежным крылом клуба «Позиция». Командировки доверили не сразу — сперва митинги были и кое-что еще. Съезжались к условленному часу, обменивались со своими взглядами, плакаты развернули во всю ширь: «Советская власть — голод, нищета, ГУЛАГ!» или покруче. Менты уже бегут, свистят, иностранная пресса камеры заранее нацелила, снимает скандальную картинку… весело, в общем! Гонорар будет позже — за бесплатно нынче только птички поют!

— Каждый работает в образе! — внушал Макс деловито. — Парни держат свои плакаты и готовы за них отдать жизнь! Девчонки, ваше оружие — слабость! Падайте под ноги ОМОНу, хватайтесь за ботинки, бейтесь об них головой! За каждый разбитый нос полагается премия, серьезные травмы оплачиваются особо! Готовы, молодежь? Тогда работаем!

«Работы» в этот год хватало. Митинги по всей Москве, флаги и лозунги менялись как перчатки. Куча полезных знакомств появилась, даже иностранцы!

— Учитесь у Голливуда, господа, — инструктировал активистов человек по имени Сэм (репортер CNN, если верить Максу), с неброской внешностью и полным отсутствием акцента. — Голливуд снимает не драку, а шоу. Зритель сочувствует жертвам, поэтому изображайте трагедию. Я вас научу.

Теперь позади и митинги, и тренинг. Только горы вокруг, только пакеты, доставляемые частыми рейсами. Что там — деньги, документы, инструкции? На кого вообще работает «молодежное крыло клуба «Позиция»? Опасные вопросы. Меньше знаешь — крепче спишь. Куда важней нынче стабильность оплаты, а Макс со товарищи достойно вознаграждают, и не рублями «павловскими-деревянными», а той самой «эскавэ», ставшей нынче новым смыслом жизни. Снята уже квартира в центре Москвы, и Натали к нему переехала, простив вроде бы вынужденный аборт. Нормально жизнь организовалась, ради такого стоит и рисковать.

— Вот оны!

Пять человек припали к земле, а внизу, под склоном горы тарахтят неспешно два БТР с эмблемами внутренних войск. Патруль, не способный реальноничему помешать. Обе враждующие стороны с патрулями не ссорятся, а солдаты-«вованы» лишний раз с брони не слезают. Чужая война, чужие интересы.

— Все, пашлы!

Любая дорога когда-нибудь кончается. В селение приводит, в чей-нибудь дом, за стол. Будет литься рекой домашний коньяк, а хозяйка подаст ароматную долму и свежайший хлеб матнакаш.

— За тэбя, брат! За тваю помощь в нашей барбе! Если трудно — званы или сам приезжай!

Горы, воздух, острый привкус опасности…

Первые солнечные лучи осветили пейзаж, достойный кисти баталиста. Ненаписанное полотно «Разгром чекистами банды в горах Айла-Тау». Члены разбитой банды при свете дня выглядели весьма печально.

— Слышь, это… Глеб! Ну, прости! Ну, не правы были, бухие, дураки! Ну шутка была, в натуре, че ты загрузился?!

— Где-то я все это уже слышал, — сообщил Глеб задумчиво, ковыряя ножом тушенку (трофей, а как иначе!). — Или мерещится? Может, глюки, и нет тут никого? Когда рядом мерещатся голоса, надо быстро сваливать. С голосами пускай звери разбираются.

— Эй, Глеб, слышь! Ну отпусти, бля! Мы уже это… раскаялись!

— Во, опять! Ты их тоже слышишь, Дина?! Может, пальнуть в ту сторону, чтоб не мерещилось?

Терпения хватило минут на сорок. Глеб мрачно приблизился к пленникам, нож заиграл в его руке.

— Короче, чикатилы вы мои недобитые! Сейчас расходимся и забываем все как страшный сон. Тогда, возможно, обойдемся без ментов и заявлений. Вопросы есть?

— Злой ты.

— Чего-о?! — Глеб покосился на пергидрольную Тату. — Вот ты мне, кстати, должна по полной, с тебя вся хрень началась!

— Так я не против! — Улыбка у девицы вышла ангельской. — Ты только скажи, душа моя, я ж для тебя что угодно!

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулся он, разрезая ножом путы на нежных девичьих ручках. — Этих сама развяжешь, не барыня. Засим, господа и дамы, позвольте откланяться!

Легко сказать! Может, горные духи на людей обозлились, но с первых шагов все пошло наперекосяк. Дина на спуске подвернула ногу, у Глеба лопнул шнурок кроссовки, тропа впереди исчезла, превратившись в скопище кустов. Откуда-то появилась логика, хотя ей сейчас не сезон.

— Не, ну это вообще хамство какое-то! — возмутился Глеб, углядев, наконец, источник неясного шума позади. — По-русски, значит, не въезжаете, будем ссориться?!

Источники, числом трое, затормозили в полусотне метров, не проявляя особого страха.

— Глеб, да погоди ты! — подал голос живучий парень Вован. — Будь человеком, мы ж без вас заблудимся!

— Зато общество от вас отдохнет! Ладно, бес с вами! Ближе не подходить, а то сами знаете…

Блефовал, конечно. Ночью, да по запарке, положил бы всех, а теперь уж увольте! Люди они теперь безоружные и почти неопасные. Вдобавок цивилизация с каждым шагом напоминала о себе. Пару раз попадались кострища, пустые бутылки и прочие остатки человеческой жизнедеятельности, вызывавшие сейчас сплошной позитив. Странный таежный роман кончается, и не жаль его абсолютно!

Дорогу первой учуяла Дина — повела носом по-кошачьи, и пальчик с остатками маникюра уверенно показал направление. Еще один спуск, ручей, а там уже и тропы появились натоптанные, человеческие. Скорости, правда, не прибавилось — Дина хромала, а Глеб упорно старался не потерять кроссовки. Осталось лишь продраться через очередные кусты, и вот оно, наконец!

— Ну что, горожанка, будешь асфальт целовать? — спросил деловито Глеб, скрывая собственный восторг. — Нет? Ну отдыхай тогда, такси подождем.