Еще через час Гайтанов снова пил чай — на сей раз с пахучими горными травами. Угощался в доме местного батюшки. Глава православного прихода отец Евгений человеком был «продвинутым», но и меру не забывал. Белые кроссовки из-под рясы не торчали, хотя спорта не чурался и машину водил не хуже автогонщика. Гайтанов его, впрочем, ценил за другое — за эрудицию и способность мыслить широко. Вольнодумцем считался отец Евгений, потому, наверное, и сидел в захолустном горном приходе, вдали от всех епископов.

— Экие дураки! — заявил батюшка по-простому, разглядев фото. — Грех, конечно, про усопшего, но иссякает терпение, когда святые символы на теле рисуют!

— Так это ж целая субкультура, — усмехнулся Гайтанов. — Такое ощущение, что у нас вся православная агитация идет через жуликов. Наколки с куполами, песни шансонные… а может, и правда верят?

— Язычество это все! — отмахнулся Евгений. — Вера должна быть в душе, а не на пузе! К чему вот было оружие с крестом объединять?

— Разве так нельзя? В России даже госнаграды есть, кресты с мечами. Опять же, крестоносцы гарду меча ковали крестообразно, чтоб молиться в пустыне.

— То католики, — проворчал иерей, взяв из вазы румяную сушку.

Хлебобулочное изделие хрустнуло в крепких пальцах, и следующей фразы Гайтанову пришлось подождать.

— Наша церковь, как известно, воинствующая, — произнес, наконец, отец Евгений, обращаясь из доброго дядьки в строгого священнослужителя. — Борьба со злом нам положена, но воинские монашеские ордена не в православной традиции. Равно как и святой трибунал.

— Инквизиция, — кивнул Гайтанов. — Что, кстати, думаете про надпись на татуировке?

— Баловство. Увлекается кто-то историей или теологией, вот и взыграла дурная романтика. Доминиканес — псы Господни, или…

— Или просто доминиканцы, — подытожил майор скучным тоном. — Монашеский орден, основатели той самой инквизиции. Существуют до сих пор и весьма влиятельны в Ватикане. А тут им что делать?

— Нечего, — кивнул священник. — Нынче ветры всякие дуют, и патриарх наш новый к католикам весьма терпим. Только сами доминиканцы уже не те, да и не станут они православный крест на теле малевать. Баловство, повторяю, язычество! Или секта.

С последним Гайтанов был согласен. Уже в машине повторил резкое слово, будто пробуя на вкус. Колючий термин, давно вытесненный из официальных бумаг благозвучными неологизмами: «оккультные структуры», «нетрадиционные вероучения», еще всякое. Лидеры сект давно стали «гуру» и «пасторами», бесноватые ритуалы с пеной изо рта зовутся «сошествием благодати» или «обретением голосов». У них хорошие юристы, играющие, как палач топором, либеральными российскими законами и легко срубающие в суде сотни тысяч с любого недовольного. Психологи у них отличные, народ завлекают, как тот дудочник крыс в море.

Гайтанов не любил секты.

Точнее, откровенно ненавидел, забывая завет товарища Дзержинского про «холодную голову». Ваххабиты, в конце концов, тоже сектанты, а уж к ним-то майор имел личный и кровный счет…

Ладно, сейчас не о них речь.

Тут Гайтанов поймал, наконец, давно ускользавшую мысль — насчет ритуального стилета. Вспомнил, где было подобное! В старом голливудском триллере — про сына дьявола, кажись. Там тоже имелось тайное братство, пытавшееся остановить зло ножами-распятьями, но ничуть в этом не преуспевшее. Умерли тайные братья сплошь насильственной смертью. Чего в том кино точно не было, так это привычки воинов добра протыкать насмерть всех подряд — несовместимо как-то с их жизненным кредо.

— А вы, ребята, отморозки, — оценил майор задумчиво, врубая зажигание. Выщелкнул из CD-плеера диск с чем-то ритмично-электронным, взамен пихнул другой, привезенный из далеких отсюда гор.

Еще один рывок, еще рывок вперед,

И мы уже достигли цели!

Пускай в последний вздох нас родина зовет,

Мы все уже почти преодолели!

Джохар, не падай духом, Джохар, мы все едины!

С нами Аллах, и мы непобедимы!

И в бурю, и в грозу ты будешь верный кормчий,

Джохар, ведь ты вожак у стаи волчьей!..

Хриплый голос, рваный бешеный ритм. Тимур Муцураев, известный в узких кругах как Гитарист, призывал к своему джихаду, и злая энергия песни чистила мозги как наждак. Образ врага, четкий и ясный, без политкорректности и попыток прикрыться законом. Мантра, помогающая собраться, когда вокруг сплошное рыхлое болото. Коллеги музыкальных вкусов Гайтанова не понимали, на что ему, если честно, было плевать. Звук до упора, педаль в пол — дел на сегодня еще хватает!

К вечеру все того же дня майор знал чуть больше, чем прежде. Веселый шофер Валера Интернет в деталях расписал ему дорогу из тайги в город, завершившуюся автовокзалом. Разговор с вокзальными кассирами ничего не дал. На пару запросов, отосланных в центр, обещали ответ суток через десять, хотя толку с того ответа! Куда важней сейчас казалась крупица информации, брошенная троице кемеровских шалунов загадочной дамой по имени Дина. Про Новосибирск. То ли сама оттуда, то ли хочет туда. Пергидрольная Таня-Тату информацию сдала ночным убийцам, а дальнейшее легко прогнозируется.

Все пути ведут в Новосиб!

Столица Западной Сибири встретила пробкой длиною в жизнь. Указатель с названием города давно остался позади, а шоссе все тянулось по сосновому бору, и бесчисленные легковухи норовили подрезать автобус на каждом метре. Духота. Запах выхлопных газов.

— Автовокзал не нужен, — сказала Дина уже на въезде. — Там нас могут ждать.

— Дураку ясно, — усмехнулся Глеб. — Хотя, по-моему, потеряли они нас еще на том обрыве. Прикинь, до сих пор там сидят!

Спорить не хотелось — все равно, в каком месте высаживаться в чужом городе.

У большого моста над большой рекой (Обь, кажется?) автобус привычно тормознул. Дина с Глебом вылезли вместе с толпой, влились в метрополитен. У Глеба немедленно заболела голова, а легкие скукожились, переходя окончательно в городской режим. Встречный мент мазнул взглядом, но ничего заметил, выставив новому Глебову образу оценку «отлично». Поздравляю, сэр, вы снова стали человеком толпы!

Долгий путь до гостиницы пролегал мимо пары магазинов, рынка и супермаркета, поэтому беглецы, не удержавшись, затарились кучей пакетов. Пришлось брать такси. К выбору отеля Дина подошла по принципу «третий сорт — не брак», что в данной ситуации было вполне разумно. «Совкового» вида мадам на ресепшн к паспортам особо не приглядывалась, цены здесь не шокировали, а ключ от номера навевал ностальгию своим брелком-«колотухой». В самом номере обстановка тоже давала фору машине времени, унося постояльцев сразу лет на тридцать назад, в эпоху «плодововыгодного» вина, полированной мебели и телевизоров «Рекорд». По сравнению с тайгой, впрочем, почти «Хилтон», и уставшая парочка ринулась в цивилизацию без раздумий. Начали, разумеется, с ванной. Точнее, с санузла — по-другому это место назвать не получалось. Дина зависла там на час (даром что ванна сидячая!), появилась в румяно-розовом облике и с казенным вафельным полотенцем на голове. Глеб, для начала, вооружился ножницами и бритвой. Кудлатую бороду он состриг. Под ней открылось младенчески-нежное, но худое и скуластое лицо. Глеб не видел себя таким со времен наемничества, пока не вернулся в столицу и не начал обрастать цивилизованным жирком. Тело, освобожденное от потного хэбэ, порадовало еще больше — исчезла куда-то «трудовая мозоль» пониже грудной клетки, а плечи выглядели теперь тугими и жилистыми. Ходячая реклама новой методики похудения: адреналин, недоедание и много-много ходьбы по пересеченной местности! После душа Глеб не сдержался, вышел из санузла с голым торсом, в одних лишь новеньких синих джинсах.