С расследованием убийства Горбаша все было в моих руках. Сможешь раскрыть преступление – молодец, провалишь задание – бездарь. Дополнительная нагрузка, без сомнения, поглотит почти все мое свободное время. Ну и черт с ним! Зато какой азарт – выйти на тропу войны с неведомым противником и победить его! Игра стоит свеч. В то же время новое задание заморозит всю мою личную жизнь. Если бы Лариса не упрямилась и согласилась встречаться в моем общежитии, то проблем бы не было, а мотаться на другой конец города времени у меня не будет.

Для разрешения этого противоречия мне захотелось выпить, поболтать с кем-нибудь, а потом остаться одному и поразмышлять, что делать дальше. Если бы в гастрономе продавали спиртное, то я, не задумываясь, взял бы бутылку и поехал бы в общагу. Но время торговли горячительными напитками истекло! Кто-то в правительстве, а вернее, в окружении Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Л. И. решил, что страна спивается и торговлю алкоголем надо ограничить.

Удавку на шею трудовому народу решили набросить, изменив режим работы винно-водочных отделов. Теперь они были открыты только с 11 до 19 часов. Для кого такой график работы был сделан, совершенно не понятно.

К примеру, рабочий на заводе трудится у станка с девяти часов утра и до шести вечера. По дороге на работу он купить бутылку не сможет, а после работы может не успеть до закрытия магазина. По воскресеньям и праздничным дням винно-водочные отделы не работали. Чтобы выпить-закусить в «красный» день календаря, спиртное надо было покупать заранее. А где его купишь, если магазины закрываются, когда весь народ еще толпится на остановках?

Зато бездельникам всех мастей было раздолье! Перед открытием магазина они уже кучковались на входе, сбрасывались, переругивались. К обеду бичи и фальшивые инвалиды напивались, отсыпались в притонах и вечером снова собирались у входа в магазин. Я не раз слышал, как мужики, не успевшие за бутылкой, материли родную партию и советское правительство: «Для нас, для работяг, ничего не хотят сделать, а для этих сволочей – все!»

…На улице заметно похолодало. Мокрый снег сменился пронизывающим колючим ветром. Город опустел. Только я, как бездомный философ, стоял посреди тротуара и размышлял, что делать дальше. Поехать к Ларисе и сообщить, что завтра ничего не получится? Как честный человек, я должен был сделать именно так. Но – время! Пока я до нее доеду, будет уже десять вечера. В этот час тревожить субботний отдых хозяев, мягко говоря, неприлично. К тому же мать Ларисы! Вот кто невзлюбил меня с первого взгляда. Даже нет, не так. Еще перед нашей первой встречей она была настроена против меня.

Как ни удивительно, но мать Ларисы считала, что я не пара ее дочери. Рассуждала она примерно так: «Дочке двадцать лет, наверняка она уже о замужестве подумывает. Чтобы Лариса не наделала ошибок, как я, в молодости, вопрос выбора жениха нельзя пускать на самотек. Всех потенциальных кандидатов в зятья надо просеять через крупное сито и отобрать того, кто будет ей верным мужем и опорой в старости».

Мать Ларисы, работавшая плановиком на машиностроительном заводе, желала видеть рядом с дочерью красивого молодого человека, умного, перспективного, из приличной семьи. «Приличной» в данном случае означало – «богатой и влиятельной». Когда я узнал, в чем причина предвзятого отношения ко мне, то от изумления едва не лишился дара речи. Хорошо, что в этот момент ее матери не было рядом, а то бы я не удержался и спросил: «Если вам нужен жених из богатой семьи, то какого черта ваша дочь пошла в ПТУ? Отправили бы ее в самый престижный институт города. За пять лет учебы она бы присмотрела паренька из золотой молодежи, познакомилась бы с ним и сочеталась бы законным браком. Только вот одна загвоздочка есть. Как отнесутся родители принца на белом коне к вашей дочери? Внешность у нее средненькая, семья неполная. У мамы в кошельке денег до зарплаты едва хватает. Зачем такая сноха нужна директору завода или заведующему плодоовощной базой? У советской элиты свои требования к избранницам. Пэтэушницу они даже на порог не пустят, чтобы родословную не портить».

«Что делать-то, черт возьми? Рискнуть и поехать к Ларисе? Сейчас почти девять, автобусы ходят через раз. Доехать до нее я, пожалуй, смогу, но как назад добираться? Через весь город пешком топать, воспаление легких зарабатывать? С другой стороны, обидится подруга, разговаривать не будет. Придется подмазываться к ней, прощения просить. Доверюсь-ка я воле богов – кину жребий!»

Я достал трехкопеечную монетку, подбросил. Выпала решка, что означало «надо ехать». Но я был материалистом и прекрасно понимал, что боги могут быть заняты в этот субботний вечер и попытку стоит повторить. Второй раз выпал орел, и я с чистой совестью поехал к себе в общежитие.

По дороге дал знать о себе желудок. От голода меня начало подташнивать, в боку закололо.

«Где бы поесть, а еще важнее выпить? – стал прикидывать я. – Пока доеду до общаги, все магазины будут закрыты. Да и что я куплю в гастрономе? Кусок колбасы по 2 рубля 20 копеек? Ага, так он меня и ждет. Колбасу раскупили к обеду, сейчас мясные прилавки пустые. Кстати, говорят, что у этой колбасы есть название, но его никто не знает. На всех ценниках написано «Колбаса 2 р. 20 коп.» – и все. Есть еще такая же колбаса, но с кусочками жира. Ее никто не любит. В детстве я выковыривал из этой колбасы жир и только тогда ее ел. Глупый был, жизни не знал! Сейчас бы один навернул половину палки, да только где ее взять?»

Скудность моего питания и зависимость от столовых исходила от моего неумения готовить пищу. До поступления в Школу милиции меня кормили родители, потом – государство. Необходимости учиться готовить не было. Начав, во всех отношениях, самостоятельную жизнь, я с некоторым удивлением обнаружил, что мои кулинарные способности ограничиваются яичницей, традиционным блюдом холостяков. Еще я мог сварить пельмени или пожарить нарезанную кусочками колбасу. На этом, пожалуй, все… Нет, есть еще блюдо, которое я смогу приготовить – суп из пакетов. Еда – так себе, несытная и безвкусная, но после голодного дня сошла бы и она, если бы не одна проблема: у меня не было ни супа в пакетах, ни кастрюли, где бы его можно было сварить. Сковородка есть, а кастрюли нет. Холодильника тоже не было, хотя я давно запланировал начать откладывать деньги на его покупку.

«На заводе голодным не останусь, – решил я, – надо только точно высчитать время, когда вторая смена соберется на перекус. Плохо, что остальные цеха днем не работали. «Комната отдыха» слесарей наверняка будет закрыта, так что с халявным спиртным я пролетаю. Или нет? Иногда слесари, обслуживающие хлебопекарный цех, заносят в подсобку литр-другой вина, чтобы выпить после смены. Чего гадать! Пока не попаду на завод, не узнаю».

Желание выпить усиливается на голодный желудок. Если на выходе из райотдела мне хотелось просто выпить, то теперь это желание стало нестерпимым.

«К черту Горбаша, морг и Вьюгина! Я что, не человек, что ли? После суматошной недели имею право выпить кружечку-другую, тем более что с Ларисой так нехорошо получилось. Стресс нельзя накапливать, его надо сбрасывать в хорошей компании. Сколько я уже к спиртному не притрагивался? Недели две, не меньше. Сегодня надо выпить и привести нервную систему в порядок».