– Горбаш… – начал догадываться я.

– При вскрытии я обнаружил характерные признаки воздействия «Старичка». Стал искать место ввода препарата и нашел след укола на правом предплечье. Нашел, потому что искал. Отец после вскрытия бродяги сказал, что просто так использовать редчайший препарат не будут. Последнюю его партию выпустили в 1942 году. На бездомном кто-то проверил, утратил силу «Старичок» или годы хранения на его свойства не повлияли.

– Если я правильно понял, то некий гражданин или группа граждан имели или имеют препарат «Старичок», выпущенный задолго до моего рождения. Эти граждане решили обездвижить инженера Горбаша, но в эффективности препарата не были уверены. Чтобы действовать наверняка, они испытали препарат на бездомном, убедились, что он не утратил своих свойств, и взялись за инженера. Бродяга погиб случайно. Скажите, для чего вообще нужен «Старичок»?

– Отец, если захочет, расскажет, для чего они изобрели «Старичка».

– При вскрытии вы сразу догадались, что Горбаша обездвижили столь диковинным препаратом?

– О нет! Вначале я обратил внимание на шею инженера. На коже были характерные потертости, как если бы петля уже была накинута на шею, но ноги человека не удерживали тело в вертикальном положении, и он раз за разом опускался вниз, а его возвращали в первоначальное положение. Соотнести вялые ноги со «Старичком» было делом техники. Отец оказался прав! После испытания препарата на бездомном настала очередь настоящей жертвы.

– Я был на месте происшествия и видел тело в петле. Если сопоставить «Старичок» и следы вокруг козел, то получается какое-то ритуальное убийство.

– Вы тоже заметили? – обрадовался эксперт. – Исследование тела и одежды потерпевшего говорит не об обычном убийстве, а о какой-то разновидности казни. Я думаю, дело было так. Горбашу насильно ввели «Старичок». Действует он мгновенно, в течение нескольких секунд. Обездвиженного инженера завели в теплоузел. Идти самостоятельно он не мог, а вот если его поддерживали, то запросто. В теплоузле убийц было как минимум трое: двое физически крепких мужчин, а третий человек мог быть кем угодно – мужчиной, женщиной, подростком. Его роль в убийстве – минимальная, чисто вспомогательная. Мужчины подвели Горбаша к козлам, развернули спиной к подставке и на секунду-другую оставили в этом положении. Третий человек поддерживал инженера, чтобы он не упал, пока мужчины не заберутся на козлы. Потом двое убийц подхватили Горбаша под руки и затащили наверх. Третий человек держал потерпевшего за ноги, не давал телу свободного движения, чтобы вся троица не рухнула с козел. Встав на подставку, мужчины накинули Горбашу петлю на шею и некоторое время стояли так втроем. Потом они спрыгнули, опрокинув козлы, а инженер повис в петле.

– Третий человек… – задумчиво сказал я. – Он просто стоял и наблюдал за экзекуцией?

– Я думаю, что он руководил убийством. У мужчин на козлах был ограниченный обзор, но не это главное. Сама по себе подпорка была неустойчивой, им приходилось удерживать равновесие. Попробуйте-ка вдвоем стоять на узких козлах, и не просто стоять, а удерживать в вертикальном положении безвольное тело. Они рисковали при малейшей оплошности упасть с подпорки, но оставались на месте какое-то время. Не просто же так они стояли! В этом был какой-то смысл, какая-то завершенность деяния. Спрыгнули с козел они одновременно, по команде того, кто был внизу.

– Этот третий человек или зачитал Горбашу приговор, или произвел магический обряд умерщвления души врага. В мистику не очень верится, но и казнить Горбаша было не за что.

Эксперт в очередной раз взглянул на часы.

– Мистика – не мистика, теперь дело за вами, – сказал он. – Кстати, Шаргунов не передумал?

– Официально Горбаш покончил жизнь самоубийством. Конец года! Каждый процент на счету.

– Угу, – кивнул эксперт. – В данном случае от убийства до самоубийства один шаг. Если не использовать специальный реактив, то присутствие «Старичка» в организме жертвы обнаружить невозможно.

Из кабинета Романова-младшего я позвонил его отцу. Было около часа дня. Павел Романов предложил встретиться через четыре часа в центре города, у драмтеатра.

Поблагодарив эксперта, я вышел на улицу, с досады закурил, но не почувствовал вкуса табака и отшвырнул сигарету в сугроб.

«Моя личная синусоида не думает идти вверх! – со злостью подумал я. – Спрашивается, почему этот пенсионер назначил встречу почти вечером? Он что, занят делами, срочными и неотложными? Пригласил бы к себе, напоил чаем. Угостил бутербродами с колбасой… Теперь, по его милости, я должен где-то болтаться весь день, а погода-то – не май месяц! Морозец, ветерок. Что делать-то? Поискать столовую?»

Круглосуточно работающая столовая была в здании типографии «Сибирская правда». Я как-то уже обедал там в выходной день. С улицы в столовую было не попасть, а по служебному удостоверению пропускали без вопросов.

Прикинув, сколько времени у меня уйдет на обед, я пошел на остановку. Транспорта, конечно же, не было – воскресенье! Водители автобусов отдыхают и призывают к этому горожан. Незачем в выходной день по городу шляться, здоровьем рисковать. Скользко на улицах, надо дома сидеть!

«Черт с ним, пойду до трамвая!» – решил я.

На проспекте Калинина я заметил знакомую парочку: дряхлого старика и семнадцатилетнюю девушку. Старика звали Прохоренков Николай, девушку – Орлова Мариэтта. Дав дочери такое вычурное имя, родители явно не задумывались, как ее будут звать в быту. «Мариэтта» выговаривать было долго, и имя девушки сократилось до малопонятного «Мара» – не то Маруся, не то Марфа.

Мара была не совсем психически здорова. Ее состояние я бы назвал «болезненной простотой», той простотой, которая хуже воровства. Девушка не понимала, что в жизни все не так просто, есть плохие люди, а есть хорошие. Для нее все были хорошими, а плохих не существовало в принципе.

Как-то мой приятель познакомился с такой же вот девушкой. Фигурка у нее была что надо! Личико – милее не придумать, по разговору не скажешь, что у нее «не все дома». Подружив с девушкой неделю, приятель бросил ее. На наши удивленные вопросы он пояснил:

– Реально, пацаны, в кровать ее уложить – нечего делать. Но что потом будет! Она же не понимает, что есть вещи, о которых не стоит рассказывать всем подряд. Представьте, я пересплю с ней, а она придет домой и скажет маме с папой: «Мы с моим мальчиком в такую интересную игру играли! Вначале мы разделись догола и легли под одеяло…» Спрашивается, на фиг мне такие проблемы? Я лучше с любой страхолюдиной любовь крутить буду. Стыдно, зато надежно. Мама с папой к прокурору не потащат.

Мара, по моим наблюдениям, совершенно бескорыстно дружила со стариком, который о себе говорил: «Я не жилец. Я уже одной ногой в могиле». Если бы не психическое состояние девушки, вряд ли бы она поддерживала теплые отношения с мужчиной, который старше ее почти на четыре десятка лет. Мара Орлова была болтлива и болезненно простодушна, а Прохоренков, напротив, был замкнутым и мрачным человеком, много повидавшим на своем веку.