– Тем не менее до убийства у вас оно было…

– До убийства я заплатила за это свободное время ровнопятьдесят долларов, – резко ответила я и всем своим вызывающим видом далапонять следователю, что разговор окончен.

Затем я вкратце рассказала о том, что видела в джакузи, иотвечала на малоприятные вопросы следователя. Я старалась быть невообразимо спокойнойи не показывать свою жуткую ненависть к совершенно незнакомому, но такомугадкому человеку. Наверно, такая нелюбовь к милицейской братии возникла у меняс тех самых пор как, однажды какой-то подонок напал на меня в собственномлифте, жестоко избил и отобрал драгоценности. Именно тогда я в первый разстолкнулась со своим районным отделением милиции. Я всегда вспоминаю тестрашные дни, когда я зализывала свои окровавленные раны и давала показания,смешивая стоны с громкими рыданиями. Как и полагается в таких случаях, завелиуголовное дело, которое не принесло должного результата. А затем меня вызвали вотделение и оказали самое настоящие давление, заставив переписать заявление посвоему более выгодному сценарию. Мол, никто меня не избивал и ничего не забирал,я просто поссорилась со своим парнем и никаких претензий ни к кому не имею.Мол, у них и так висяков хватает. Внешне все выглядело вполне благопристойно,только на душе было как-то гадко и муторно.

В то время я чувствовала себя не самым лучшим образом и нестала испытывать свою психику на прочность, сдалась без боя. Написала поддиктовку следователя новое заявление и тем самым поставила жирную точку насвоем деле. Так сказать, позаботилась о чести и достоинстве районногоотделения, которое в свою очередь плевало на честь тех несчастных людей,которые злой волею судьбы попали в лапы преступников. После того, чтослучилось, ко мне в дом на чашечку кофе повадился молодой хамовитый оперативниксо своими недвусмысленными предложениями. В один из таких визитов он предложилмне массаж и повалил прямо на пол, осыпая мое лицо поцелуями. Я едва выперлаего из квартиры и в очередной раз подумала о том, что в нашу милицию идут те,кто жаждет испытать хоть какую-то власть над человеком, потому что, какправило, в жизни они испытывают самый что ни на есть настоящий комплекснеполноценности. Этот оперативник до сих пор стоит у меня перед глазами.Наглый, самоуверенный, упивающийся своей небольшой, но все же властью…

Вот и уважай после этого милицию… Вместо того чтобы раскрытьпреступление они так и норовят в постель затащить.

Чуть позже мы вместе с Денисом вышли в холл и сели настоящие рядом кожаные кресла. Сотрудники милиции попросили нас задержатьсяровно на двадцать минут для того, чтобы подписать какие-то важные бумаги. Яприложила руку ко лбу и почувствовала, с какой силой запульсировали мои виски.После всех недавних событий я была выжата как лимон. Денис старался не смотретьв мою сторону и, подперев рукой подбородок, усиленно думал.

– Господи, – тихо забормотала я и почувствовала,что у меня в любой момент может начаться истерика.

Я никак не могла понять, какого черта моя жизнь подкидываетвсе новые и новые испытания. Мало того, что я одинокая как собака, так я ещепопадаю в такие передряги, из которых вылезти практически невозможно. И почемуу меня все наперекосяк?! Все мои бывшие одноклассницы уже давным-давноповыходили замуж, поразводились, растят детей и мало-помалу налаживают свойбыт. И только у меня все не как у людей, все не по-человечески. Откуда на моембалконе появился труп?! И почему только он не лежал на соседнем?! Зачем ясвязалась с этой сумасшедшей дамочкой по имени Лида и поддалась на ее уговорысовратить ее супруга?!

Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезинки, которыемне совсем не хотелось сдерживать.

Мне неудержимо хотелось сунуть свою уставшую голову подструю холодной воды и хоть ненадолго свободно вздохнуть.

– Ты что, плачешь, что ли? – посмотрел в мою сторонуне менее усталый Денис.

– Нет.

– Я же вижу, что плачешь.

Я моментально вытерла слезы и отрицательно покачала головой.

– Тебе показалось. Я в полном порядке.

– Я бы этого не сказал. Ты перепугалась?

– Есть немного, – Жалко Виталика. Хороший былпарень. Самое главное, преданный. Жизнь страшно любил, только успел он в нейсовсем немного. Я ему платил хорошо.

У него же ребенок совсем маленький. Да и жена постоянноболеет. Он еще когда зарплату получал, всегда смеялся, что эти деньги гробовые.Мол, на гроб. Так оно и получилось…

– А где он сейчас?

– Труповозка увезла. Был человек и нет человека.

– А жене сообщили?

– Нет. Понимаешь, по телефону такие вещи нельзяговорить.

– Почему?

– Потому что это слишком жестоко. Нужно это сказать сглазу на глаз, только я не представляю, как я его жене в глаза посмотрю. Ты мнепоможешь?

– Я?!

– Ты. Ты же женщина. У тебя свой подход есть.

– Я не смогу, – замотала я головой, – У меняне получится.

– Я тебя очень прошу. Мне одному будет это сделатьочень тяжело.

– Так пусть милиция позвонит. Им не привыкать.

– Я должен сделать это сам. В конце концов, Виталик наменя работал и из за меня он погиб.

В тот момент, когда нам вынесли кучу бумаг для того, чтобымы поставили на них свою подпись, Денис слегка покосился в мою сторону испросил каким-то странным и подозрительным голосом:

– А ты что, и вправду там работаешь?

– Где это там?

– Ну, в салоне этом….

– В салоне интимных стрижек?

– Точно.

– Работаю. – Я почувствовала, как меня слегказатрясло и задергалась моя нижняя губа. – А что?

– Да ничего… Таких салонов в Москве много?

– Легализованный только один. Остальные кустарные, наквартирах.

– Получается, что ты мою жену знаешь.

– А при чем тут твоя жена? – опешила я.

– При том, что она на этих интимных стрижках помешана.У нее сдвиг по фазе. Ее хлебом не корми, дай там что-нибудь понаряднее сделать.Ее Лидой зовут.

– Думаешь, я всех своих клиентов по именам знаю?

– Да она постоянная клиентка.

– У меня все клиенты постоянные. Никто на один разничего не делает. Это как наркотик. Один раз причесал, потом всю жизньпричесывать хочется.