– Мне все равно, – выпалил Адриано и, не подозревая о моем коварстве, стремительно приблизился в попытке поцеловать.

– А вот мне – нет! Я не желаю, чтобы мои внуки были блохастыми перевертышами! – басовито прогремело на всю комнату.

После этих слов вспыхнул свет, заставивший меня зажмуриться.

«Можно», – разрешила сама себе и схватила с пола полотенце, тут же в него завернувшись. И только после этого до меня дошел смысл сказанного Дейминго: «Я не желаю, чтобы мои внуки…»

Ну свекор, ну гад! Был еще целый список эпитетов, которыми так и хотелось наградить родственничка. Решил разыграть разгневанного отца. Не удивлюсь, если он караулил этого Адриано за дверью с того момента, как я ушла в ванную. И ведь ждал до последнего. Нет чтобы вмешаться раньше… Одолевали злость, стыд, желание придушить обоих. А свекор меж тем почувствовал себя не иначе как Станиславским.

– И тем более я не желаю видеть рядом с дочерью кобеля, кто примеряет на себя по женщине в день!

Дейминго раскраснелся от гнева, потрясая в воздухе кулаками.

– Да она… да я не коб… – Адриано задохнулся от возмущения.

– По тебе видно! – перебил его свекор, подлетая и беря за грудки.

Такой прыти от старичка даже я не ожидала.

А родственничек, пользуясь моментом, решительно начал выталкивать незваного гостя. И так шустро это делал – я аж подивилась. В две секунды ловелас оказался выдворен из номера. А свекор, перед тем как захлопнуть дверь, сказал в коридор, будто выплюнул:

– Моя девочка скоро выходит замуж, убирайся вон!

Щелкнул замок. Таргос, топая, отошел, а потом сделал то, что меня изумило до глубины души: на цыпочках подкрался ко входу и прильнул к глазку. Не удержалась и последовала за ним, а когда оттеснила любопытного родственничка, то моим глазам предстала странная картина: Адриано сидел, прислонившись спиной к коридорной стенке, и хохотал, обхватив голову руками и повторяя:

– А ведь женюсь… Видят врата, женюсь…

– Он сошел с ума? – шепотом спросила у свекра, когда мы отошли от двери.

– Нет, это ожидаемая реакция закоренелого холостяка и бабника, которого прижало настолько, что он готов плюнуть на свободу и помчаться к алтарю.

С сомнением посмотрела на старика.

– Вот увидишь, завтра он придет просить твоей руки.

– Сомневаюсь.

– А я нет, – жестко произнес старик. – Я бы на его месте так и сделал. Ты правильно и очень мудро разыграла карты, девочка.

– Но, манипулируя чувствами других, чувствую себя последней сволочью, – неожиданно призналась я.

– Ничто в этой жизни не дается даром, за все мы платим. У меня на душе тоже скверно, но все это ради свободы Лима, ради внучки… – старик неожиданно обнял меня, то ли утешая, то ли ища поддержки.

– Ради него, – ответила тихо, – но давайте не будем ему говорить о сегодняшнем вечере.

Родственничек отпрянул, хитро усмехнулся и заговорщически прошептал:

– Договорились. Он и мне шею здорово намылит, если узнает, что я был рядом и не вмешался раньше, – а потом смущенно добавил: – Ты извини, но я не мог. Этого Адриано надо было дожать…

Вид смущенного Таргоса стоил пережитого позора, и я лукаво поддела старичка:

– А вы не думали керлингом заняться?

– С чего бы? – опешил от такого перехода Дейминго.

– У вас очень здорово получается выталкивать. Особенно любвеобильных оборотней из девичьих спален.

Удивительно, но свекор начал краснеть.

И тут мой желудок решил, что настало время для его сольной партии, и выдал руладу, которой позавидовали бы даже волкодлаки, воющие на луну.

– Голодная? – понимающе уточнил свекор.

Я лишь кивнула засуетившемуся старику.

– Тебе чего принести?

– Соленой рыбки и мороженого. Очень хочется.

Только озвучив свое желание, по вытянувшемуся лицу поняла: такого сочетания продуктов свекор за свою жизнь не встречал.

Зато спустя двадцать минут я с удовольствием смешала эти два ингредиента и с блаженной улыбкой дегустировала это гастрономическое извращение.

Дейминго сначала кривился, потом разглядывал меня со все возрастающим интересом и наконец, не выдержав, решился:

– Неужели так вкусно?

– Очень, – оторвавшись-таки от селедки в шоколадном мороженом, подтвердила я.

– А можно попробовать? – вооружившись ложкой, протянул свекор.

Я инстинктивно прижала креманку к себе, но потом, тяжело вздохнув, будто расстаюсь с величайшей драгоценностью, протянула родственнику.

Он мужественно зачерпнул ложечку и, зажмурившись, проглотил содержимое. Причмокнул и… потянулся за второй. Моему возмущению не было предела.

– И правда вкусно.

«Издевается», – решила про себя, но уступила. Когда же этот пройдоха потянулся за еще одной добавкой, а потом за еще одной, не выдержала:

– А может быть, принесете еще?

Старик с сожалением в последний раз глянул на меня и, вздохнув, отодвинулся.

Глядя на него, подумала: «Кто из нас беременный – это большой вопрос».

Спать легла уже за полночь. Думала, от пережитого сегодня долго не сомкну глаз, но организм оказался умнее хозяйки: в сновидения провалилась, как под лед, – быстро и без надежды на скорое всплытие.

Мне пригрезился рассвет. Озерная кромка. Вода, рябью искрившаяся в лучах восходящего светила, курчавая ива, влюбленно всматривавшаяся в стайку красноперок. Белая шустрая чайка, рассекавшая небесную лазурь. И Лим. Его печальная улыбка и взгляд. Только он так смотрел на меня. В его глазах была жизнь, объятая любовью, бесконечные нежность и тепло.

Я подошла к нему босиком. Мокрый песок холодил ноги, едва уловимый ветерок заигрывал с выбившейся из волос прядью.

– Любимая, – прошептал Лим, – как же я по тебе скучаю.

– И я. Безумно.

Слезы, помимо моей воли, полились из глаз. Я любила его, порою несносного, иногда дотошного, но всегда такого родного, понимающего, самого близкого и дорогого.

– Ну чего ты, ромашка? – он приподнял мой подбородок, открывая лицо с дорожками слез и поцеловал поочередно в закрытые глаза. – Все будет хорошо.

Я лишь шмыгнула носом, еще крепче прижалась к своему демонюке и спрятала лицо на его груди. Лим погладил меня по голове, успокаивая, как ребенка.

– Пожалуйста, где бы ты сейчас ни была, береги себя, моя девочка, – прошептал, целуя макушку.

– Нас, – поправила машинально. – Не себя, нас.

– Нас? – секундная заминка и недоумение: – Ты имела в виду дядю… поверь мне, он сам может о себе позаботиться…