не видела его лица, но что-то было в нем знакомое… Мощная фигура, плавные, словно ленивые, движения выдавали в мужчине оборотня. Черные волосы немного завивались к кончикам в забавные завитки. Что-то в нем притягивало взгляд и бередило душу.

— Карина, только не говори, что ты…

— Что? — сбрасывая оцепенение, отвлеклась от рассматривания мужчины, ругая себя за то, что пытаюсь в каждом оборотне увидеть того, кого больше нет в живых. — Ах да, Михалыч отказался мне помочь, дед…. в общем, теперь мне нельзя с ним встречаться, до тебя было не дозвониться, и я отправилась к тому, кто должен помочь. Он все же дядя Максимки…

— Что?! Нет! Карина, уходи оттуда сейчас же! — почти закричал Глеб, вынудив меня скривиться и отодвинуть трубку от уха.

— Глеб, ты чего? — все же не выдержав, поинтересовалась.

— Некогда объяснять. Ты уже встретилась с кем-нибудь из его семьи? — поинтересовался он.

— Нет, — немного озадаченно ответила, не понимая, какая муха его укусила: — Глеб, что случилось?

Все выглядело очень странно. Впервые за столько лет он накричал на меня! И я, не могла понять, что плохого в том, что пришла просить помощи у родственника своего сына? Николай заверил меня, что ничего плохого он мне не сделает. К тому же Артур имеет право знать, что его племянник в опасности. Пусть я и была против того, чтобы сообщить ему ранее, что Максимка — сын его покойного брата, но сейчас не до моего «хочу».

— Просто поверь мне и уходи оттуда.

Понимая, что Глеб не успокоится, и придется либо бросить трубку, либо послушать его, сказала успокаивающе.

— Хорошо, хорошо, только успокойся. Все равно я уже подумывала уходить.

Несколько раз в голове уже возникала подобная мысль уйти и оставить на ресепшене записку Артуру с просьбой связаться со мной как можно быстрее. Пусть подобная тема не для телефонного разговора, но лучше уж так, чем никак. К тому же я опасалась оборотней, что до сих пор не сводили с меня своих глаз. Мне не нужно было смотреть на них, чтобы понять это. Их взгляды сверлили во мне дыры: похотливые, любопытные, злые. Их было так много, что мне становилось порой страшно.

Продолжая удерживать телефон возле уха, я развернулась к выходу, тут же натыкаясь на полный ненависти взгляд темных глаз. Взгляд, который никогда больше не надеялась увидеть.

— Макс?!

Я смотрела на него и не могла поверить.

«Как? Как такое возможно? — билась в голове мысль, заставляя вернуться в ту злополучную ночь. — Этого просто быть не может, ведь он умер у меня на руках!».

Боль душила, не позволяла нормально соображать, я не могла даже вздохнуть!

До конца не веря, что передо мной Макс, сделала шаг к нему. Всего один маленький шажок, а хотелось кинуться вперед, прижать его к себе и понять, что он не плод моего воображения. Но что-то удерживало на месте. Возможно, причиной этому ненависть в его глазах?

Словно в замедленной съемке, я наблюдала, как в его взгляде ненависть сменилась безразличием. С замиранием сердца я смотрела, как он отвернулся и пошел в противоположную сторону. Тот, кого я любила, тот, кого считала мертвым, просто прошел мимо!

«Разве такое возможно? Почему? — не понимала. — Почему в его взгляде была ненависть?».

— Макс! — с губ сорвалось его имя едва слышно. Я знала, что ему этого достаточно, чтобы услышать…

Но он не обратил на меня никакого внимания! Сделал вид, что не услышал! Разве может он, который когда-то говорил, что любит, что я его жизнь, поступить вот так?

— Карина? — позвал меня в трубке Глеб. — Ты меня слышишь?..

Не желая сейчас разговаривать с ним, отключилась и впопыхах засунула телефон в карман. Позже обязательно ему перезвоню и выясню, почему он хотел, чтобы я как можно быстрее покинула это место, уж не потому, что могла встретить Макса?

Макс подошел до лифта. Опасаясь не успеть перехватить его, поспешила к нему, еще толком не зная, что скажу. В голове не было никаких определенных мыслей, кроме одной, что до сих пор недоверчиво билась, словно пойманная в силки птичка: он жив!

— Макс! — снова позвала его, когда между нами оставалось несколько шагов.

Вот только он снова не отреагировал. Все также продолжал спокойно стоять перед дверьми лифта в ожидании, когда они откроются. Протянув руку, я хотела прикоснуться к нему. Я почти это сделала, но когда между нашими руками оставалось всего пару сантиметров, то вдруг выросла стена в виде охранника.

Оборотень, кто бы сомневался! Он окинул меня скептическим взглядом и надменно усмехнулся. Мол, таким, как я, не положено прикасаться к таким, как его хозяин.

Но мне было плевать на его взгляд и насмешку, я хотела поговорить с Максом, и я это сделаю, и никакой охранник не станет на моем пути!

Сделав шаг в сторону и отходя от охранника, чтобы видеть Макса, я довольно громко и не менее недовольно позвала его:

— Максимилиан!

И, о чудо, он вздрогнул! Да, он продолжал стоять, словно истукан, перед этими чертовыми дверьми лифта, делая вид, что ничего не слышит, но его тело отреагировало! И пусть теперь пойдут прочь доводы разума, что твердили, будто я ошиблась!

Он медленно обернулся и, приподняв удивленно бровь, поинтересовался:

— Вы это мне?

«Нет, папе римскому!», — захотелось съязвить но, удержавшись от этого детского поступка, спокойно ответила: — Да.

— Простите, вы, наверно, ошиблись.

И прежде чем я успела хоть как-то на это ответить, двери открылись, и он вместе с охранником вошел в лифт. Мою попытку последовать следом почти мгновенно пресек охранник, вставая напротив и качая отрицательно головой.

Когда двери закрылись, мне захотелось от злости прокричать: «И что это было?». Поведение Макса казалось не просто странным, а совершенно бессмысленным! Даже если он и пытался сделать вид, что не является им.

Очень трудно забыть человека, которого безумно любишь даже спустя столько лет. Строгий костюм и едва измененная прическа может менять человека, но глаза… Те самые глаза, что сияли янтарем… И запах корицы.

— И он еще думает, что я не узнаю его? — пробурчала недовольно, злясь на себя за нерешительность.

«Почему я не подбежала? Не накинулась на него с радостным визгом? Не стала обнимать и целовать? Возможно, лишь только возможно, он не стал бы себя так вести?», — размышляла, направляясь к стойке ресепшена.

— На каком этаже офис Краснова Максимилиана? — спросила у дамочки, что стояла за стойкой.

— Простите, но я не могу вам сказать, — продолжая мило улыбаться, ответила она.

— Послушай, милочка… — прошипела, начиная терять