В 280 году новая династия, Цзинь, завоевала все три царства и вновь объединила страну. В ранние годы эпохи Цзинь один из Семи Мудрецов, Шан Тао, принял пост при дворе. Он предложил Цзи Кану стать его помощником. Процитированный выше пассаж был ответом Цзи Кана на это предложение. Он так разозлил императора Цзинь, что тот приказал казнить Цзи Кана за то, что он «смущал современников и неверно понимал правильное учение» (похоже на обвинение в «нарушении общественного порядка», предъявляемое диссидентам и вольнодумцам в сегодняшней КНР). Три тысячи ученых писали в защиту Цзи Кана, моля о помиловании, но тщетно.

Цзи Кан был одним из Семи мудрецов бамбуковой рощи. Большинство из них были друзьями, хотя не все были хорошо знакомы друг с другом. Возможно, даже не существовало никакой конкретной бамбуковой рощи

В течение нескольких десятилетий после основания Цзинь на население, которое и без того было разорено беспрерывной войной, длившейся больше ста лет, обрушились засухи, нашествие саранчи и голод. Возникшей анархией воспользовались некоторые не относившиеся к Хань кочевые племена, образовавшие оседлые сообщества в ее границах и включавшие в себя ранних тибетцев, тюрков и монголов; они перекроили окраинные территории империи от Желтого моря на востоке до Сычуани на юго-западе, образовав отдельные государства по китайской модели.

При столь обширных военных действиях армии постоянно нуждались в солдатах. Принудительная воинская повинность была обычным делом, и временами становилась отчаянной мерой, когда от нее не избавляли ни мальчиков, ни стариков. Девушка по имени Хуа Мулань переоделась в юношу, чтобы занять место своего пожилого отца в одной из таких армий. Прослужив с отличием в течение 12 лет, она получила предложение занять официальную должность, но отклонила его. Когда некоторое время спустя ее боевые товарищи случайно увидели ее в женском платье, они были поражены, так как прежде ни разу не догадались о том, что она девушка. По крайней мере, так рассказывается в «Песни о Мулань», написанной через несколько столетий, в VI веке (до нас дошла лишь версия XII века).

Возможно, Мулань – собирательный образ нескольких женщин той эпохи

Некоторые пересказы ее истории подчеркивают ее женские добродетели, а также храбрость и дочернюю благодарность – после возвращения домой она вышла замуж за того, кого выбрали ей в мужья родители. Однако в одной из версий XVII века она привязалась к боевой подруге и по возвращении домой покончила с собой, чтобы не вступать в договорный брак. Диснеевские версии истории Мулань не имеют ничего общего с реальностью ни с исторической, ни с культурной точки зрения. Начать хотя бы с того, что она сражалась на стороне династии Северная Вэй, чьим правящим кланом были сяньбийцы – протомонгольское племя [7].

Во время войн первой половины IV века около миллиона беженцев хлынули на юг, таким образом впервые перенеся центр ханьской цивилизации на плодородные земли в низовьях реки Янцзы [8]. Среди беженцев были образованные чиновники, которые последовали за двором Цзинь в Нанкин, располагавшийся примерно в 300 км от сегодняшнего Шанхая, где династия вновь восстановилась как Восточная Цзинь.

Третий день третьего лунного месяца был праздником Весеннего Очищения и официальным днем рождения Желтого императора. Было принято устраивать пикники у рек или ручьев, чтобы символически смыть с себя болезни и неудачи. Одно такое празднование в 353 году станет незабываемым вкладом в китайскую литературу и каллиграфию. Группа из 42 ученых мужей, включая даосов и вольнодумцев, собралась в Павильоне Орхидей на горе, находившейся на территории сегодняшней провинции Чжэцзян. Они играли в алкогольную игру: чаши с вином пускали плыть по ручью, и когда чаша приставала к берегу, сидящий ближе всего человек должен был либо выпить вино, либо сочинить стихотворение. Один из участников праздника, Ван Сичжи, увековечил эту встречу в предисловии к «Стихотворениям, сочиненным в Павильоне Орхидей» – работе, славящейся каллиграфией и эмоциональной выразительностью.

Несколько столетий спустя император Тай-цзун из династии Тан (тай-цзун означает «великий предок») будет столь высоко ценить сочинение Ван Сичжи, что, как говорят, прикажет похоронить его оригинал вместе с собой; к счастью, он предварительно организовал изготовление точных копий.

В 1965 году ученый и археолог, коммунист Го Можо (1892–1978), тогдашний глава китайской Академии наук, устроил шумиху в китайском научном мире, предположив, что текст и каллиграфия датируются более поздним временем, чем то, в которое жил Ван Сичжи. Этот аргумент вызывал споры в китайской прессе многие десятилетия спустя. Говоря об этом противоречии в своей лекции «Отношение китайцев к прошлому», в которой также обсуждалось относительное отсутствие в Китае сохранившихся руин (в сравнении с европейскими скоплениями развалин вроде Колизея), ученый-китаист Пьер Рикманс размышляет:

Поэзия и даосизм объединяли элиту, но в трудные времена гораздо большее количество людей находили утешение в буддизме. Буддизм проник в Китай в эпоху Хань через Шелковые пути. К VI веку обращенные буддисты были по всей стране[39], и в одном только Чанъане насчитывалось более 10 000 монахов и монахинь. С большим энтузиазмом буддизм принимали евнухи, которых утешало обещание перерождения; они носили свои отсеченные органы, баобэй 寶貝 («сокровище»), в специальном сосуде, чтобы воссоединиться с ними в следующей жизни. Женщины, которым конфуцианство предлагало мало утешений, тоже с готовностью перенимали буддийские убеждения. В китайском обществе стал развиваться синкретический, прагматичный подход к философии и вере. Строгий приверженец конфуцианства мог не любить буддизм так же сильно, как и даосизм, и, однако же, его жена вполне могла молиться Будде о даровании ей сыновей, готовя при этом даосский настой, повышающий плодовитость.