– У меня есть источник информации, – вставила ядежурную фразу, пока начальница набирала в грудь воздуха для следующей реплики.

– Чушь собачья, а не информация! – взвизгнулаАнфиса и, за неимением других аргументов, схватила мою статью и изорвала ее намелкие клочки.

Я пожала плечами: естественно, статья была у меня вкомпьютере, и еще раз распечатать ее не составит труда. Другое дело, что вномер Гюрза ее теперь точно не пропустит, так что, похоже, мои труды пропализря.

– Мне еще нагорит за тебя! – снова завеласьАнфиса. – Главному твоя ахинея пока на глаза не попалась, а попадется –мало не покажется!

Я хотела ей сказать, что если уж Главный мою статью не читал– так о чем вообще речь и зачем так разоряться, но вовремя сдержалась иприкусила язык, а то Гюрзу, наверное, от такой наглости хватил бы инфаркт. Ноона и без того продолжала бесноваться:

– Что ты вообще лезешь не в свое дело? Тебе разрешаютписать обзоры книжных и музыкальных новинок – вот и занимайся этим! Серьезнаяжурналистика – это не для тебя! Откуда ты вообще раскопала всю свою чепуху?

– У меня есть источник информации, – тупоповторила я, как испорченная граммофонная пластинка.

В конце концов, если Анфиса повторяется – почему мне нельзя?

Некоторое время мы смотрели друг на друга с плохо скрытойненавистью, наконец Гюрза вспомнила про орущий телефон, прижала его левымплечом к уху, включила звук и произнесла очередное «Ага», указав мне рукой надверь кабинета и одарив напоследок настолько выразительным взглядом, что я,закрыв за собой дверь, проверила, не прожег ли этот взгляд дырку на любимоморанжевом свитере.

В результате этой аудиенции я вернулась на прежние позиции:что бы там ни говорил многомудрый Петр Ильич, в большую журналистику мне непробиться, меня туда просто не допустят, несмотря на все его хитрые домашниезаготовки.

– Сашенция! – подскочил Мишка Котенкин. –Может, объяснишь, что с тобой в последнее время происходит?

– Ты еще будешь лезть, – прошипела я не хужеГюрзы, но тут же устыдилась: Мишка всегда ко мне хорошо относился, незачемсрывать на нем злость.

– Сашенька, детка, покушай тортика, – вступил КапКапыч, – я вот тут в выходной испек. Сладкое снимает стресс.

Он так трогательно суетился вокруг, что мне стало стыдно,тем более, когда я вспомнила, что эротический рассказ так и не написала.

– Извини, Петя, – вздохнула я, – ну сил нетбольше писать эту дрянь! Вот статью хоть из себя вымучила.

– Все ясно! – громко сформулировал Мишка. – Унее мания величия, и от этого – творческий кризис!

– Тише ты, – шикнула я, – не хватало еще,чтобы Гюрза в кабинете услыхала! И так разорялась там и с работы грозиласьуволить!

– Таким, как наша Гюрза… – вздохнув, начал Петя.

– Нужно морду бить! – подхватила я. – Арбузами!

– Как‑как ты сказала? – оживилсяМишка. – Морду арбузами бить? Емко! – Он достал блокнот. –Сейчас спишу фразочку.

– Мишка, остановись! – заржали мы с КапКапычем. – Это Зощенко сказал, так что убери блокнот, плагиаторнесчастный!

Мишка разочарованно вздохнул, потом нашел в компьютеревторую статью и углубился в чтение.

– Интересно… – задумчиво молвил он и откусил половинуот моего куска торта. – Слушай, а откуда ты все это узнала?

– От верблюда, – ласково ответила я.

Мягкий тон компенсировал грубость, Мишка не обиделся, ноотстал.

Кап Капыч удовлетворился «Женщиной и цветами» и тоже отошелот моего стола. Я доела торт и задумалась. Злость на Гюрзу не то чтобы прошла,но несколько притупилась. Теперь это была уже не минутная вспышка, а устойчиваязастарелая ненависть. Я осознала, что если еще раз получу от нее выволочку втакой хамской форме, могу не выдержать и вцепиться мерзкой бабе в волосы. Иливыцарапать глаза. И ведь, стерва, прекрасно может держать себя в руках, ишь какс Главным ворковала! А подчиненных по столу размазать считает своим первейшимдолгом…

Если моя авантюра закончится ничем, а, судя по всему, так ибудет, я подам заявление об уходе. Видеть рожу Гюрзы я больше не в состоянии.Подамся в какую‑нибудь желтую газетенку, писать могу о чем угодно –настропалилась тут, пока мною дыры затыкали. Но напоследок выскажу этой стервевсе, что я о ней думаю, вот будет потеха! А пока поразмыслим немножко над моимпроектом, вернее, над нашим совместным проектом с Петром Ильичей.

Получается, что мы с ним вместе все это задумали, то естьони с мамулей просто вынудили меня написать статьи. Да, но писал что их я сама!И подпись моя… то есть псевдоним мой. Нужно все‑таки попробовать как‑нибудьпротолкнуть статью в печать, хотя бы в обход Гюрзы, как говорится: семь бед –один ответ! Но на случай, если действительно заставят держать ответ, нужно хотькак‑то подстраховаться. Нужно, чтобы никто не посмел уличить меня во лжи.

Итак, что говорилось во второй статье? Несчастная Ираидинасоседка действительно работала в нежилом фонде и утонула в ванне, а уж сама,или кто‑то помог, – пускай милиция разбирается. Тут пока ко мнепретензий быть не может.

А вот с «Домовенком»… Украли у них оргтехнику, так, может,не компьютер? Допустим, сперли только факс, тогда я со своими домыслами будуиметь бледный вид…

Я оглянулась по сторонам. Дверь в кабинет Гюрзы была плотнозакрыта, Кап Капыч ушел мыть чашки после чаепития, Мишка тоже куда‑тоиспарился, и я решила, воспользовавшись их отсутствием, провести маленькийследственный эксперимент.

По телефонной справочной службе узнала номер агентстванедвижимости «Домовенок», набрала их телефон и, дождавшись, когда мне ответилприятный девичий голос – явно секретарша, – прокашлялась и как можно болеегрубым и решительным тоном обратилась к девушке:

– «Домовенок»? Семнадцатое отделение милиции. Когдаприедете свою машинку забирать?

– Какую машинку? – растерянно переспросиласекретарша.

– Как какую? – Я добавила в голос хамства инетерпения. – У вас оргтехнику украли?

– У нас, – подтвердила девица, чуть не плача.

– Ну так нашли вашу оргтехнику, у скупщика. Пишущаямашинка «Ремингтон», выпуска одна тысяча девятьсот двадцать второго года…

– Это не наша, – жалобно ответила девица, – унас украли факс фирмы «Панасоник», ксерокс «Кэнон» и два компьютера…

– Точно? – с недоверием в голосе осведомилась я.

– Точно, точно! – Девица, по‑моему, была ужена грани истерики.

– Чей же тогда «Ремингтон»? – вопросила я голосомсурового следователя.

Мне хотелось добавить: «Будем признаваться или будемзапираться?», но я решила, что это будет перебор, и оставила бедную девушку впокое, повесив трубку.