В горле предательски пересохло. Что делать-то? Где-то, похоже, была допущена ошибка… Так, точно, меч…

– Хозяева… – голос позорно дрогнул. – Хозяева, я ухожу с тем, с чем пришел!

Меч, жалобно звякнув, лег на мостовую. Туда же шлепнулся снятый с трупа бурдюк. Обойдусь как-нибудь. Правда, выпить оставшиеся в нем капли воды у меня смелости хватило.

Я сделал на пробу несколько шагов в сторону выхода, отмечая, что ветер опять начал легонько перекатывать песчинки под моими ногами.

Призраки двинулись за мной. Я вновь остановился. Они остановились тоже.

– Да что же вам нужно… – Страх немножко отступил – не убили сейчас, значит, не убьют, пока не сделаю чего-нибудь дурного, например, не пересеку границы развалин. Значит, нужно просто подумать.

Минут через пять до меня наконец дошло. В самую первую встречу с зубастым скелетом я пообещал ему оставить в городе подарок. И забыл. Надеюсь, что за мной идут именно из-за этого.

– Хозяева, я обещал вам подарок за гостеприимство, – немного торжественно произнес я. – Возьмите этот нож, побывавший в схватках и обагренный кровью врагов, в знак моего уважения!

Один из ножей лег на самый центр мостовой. Ничего, у меня еще есть, а зубастые, может, отвяжутся.

Один из скелетов отделился от толпы и величаво проплыл к подарку. Протянул когтистую лапу ладонью вниз – и нож взлетел прямо в его пальцы. Мне послышался легкий вздох облегчения, и в этот момент клинок рассыпался невесомой пылью.

Призрак некоторое время висел неподвижно, а затем неуловимым движением приблизился вплотную ко мне. Сочащиеся багровым огнем провалы изучающе уставились мне в глаза. Я, в свою очередь, старался даже не дышать.

Скелет, по всей видимости, удовлетворившись увиденным, отодвинулся на шаг, а затем, заставив меня вскрикнуть от неожиданности, одним ударом когтей разорвал у меня на груди куртку. Протянул руку вперед…

Я закрыл глаза, не желая видеть момент своей смерти. Но смерть не пришла. Пришла боль, и пришел холод, немного смягчающий эту боль. Затем, через несколько мгновений, холод ушел, а боль немного стихла. Постояв еще минуту в полной неподвижности, я осмелился приоткрыть один глаз.

Вокруг опять виднелись лишь мрачные коробки домов. Под ногами все быстрее и быстрее кружились в бесконечном танце песчинки. Призраки ушли.

Переведя взгляд на болящую грудь, я с тупым удивлением увидел на ней буквально прорезанную в коже сложную закорючку, потихоньку сочащуюся кровью. Что было еще непонятнее – в магическом зрении она нестерпимо сияла энергией. И сияние это было малость неприятным, с легким багровым оттенком, напоминающим о бездонных глазах призрака.

Я от греха подальше прикрыл грудь курткой, пытаясь хоть как-то соединить разорванные застежки. Более-менее мне это удалось. Очевидно, призрак нарисовал на мне какую-то руну, весьма щедро напитав ее энергией. Хочется верить, что сделал он это в виде благодарности за подарок, а не с далеко идущими гнусными замыслами. Как-нибудь попробую найти эту руну в книге и прочитать про нее – надо же понять, что и зачем со мной было сделано.

Налетевший ветерок встряхнул мои волосы и закружил на мостовой крохотный смерчик. Пора было двигаться дальше. Лучше встретить бурю ближе к краю города, чтобы сразу же отправиться в путь.

В итоге пришлось затаиться не на самой границе развалин, а чуть дальше вглубь – слишком уж сильно были разрушены последние домики и слишком хорошо просматривалась территория между ними. Да и ближайший костер виднелся совсем неподалеку. Там тоже уже заметили наступление песчаной тучи и сейчас лихорадочно готовились – расстилали полотно и шкуры, под которыми можно укрыться от непогоды, вбивали глубоко в землю длинные колья, чтобы было за что закрепить эти самые шкуры… Но никто не пытался укрыться в городе, под защитой стен. Видать, крепко я их напугал. Может, кстати, дело в другом – гуляющие по городу поисковики наверняка что-то взяли на память. Если не все, то многие. Оставшиеся теперь, понятно, развалин боятся пуще прежнего.

А я тем временем, вполглаза наблюдая за сборами у костра, сосредоточенно вязал на рубашке узлы, пытаясь создать надежную защиту от песка. Получалось плохо. Ткань была довольно невысокого качества, между нитками просматривались заметные просветы. Все это недвусмысленно говорило о том, что наемся я сегодня пыли от души. Сложенная вдвое и намотанная на голову, рубашка стала внушать чуть больше доверия, но при этом напрочь лишила меня возможности что-то увидеть. Чтоб ее…

Тем временем небо стремительно темнело, а люди в оцеплении спешно прятались в импровизированных укрытиях, затаскивая туда же собак и лошадей. Температура воздуха быстро поднималась. Над землей с шелестом неслась песчаная поземка, время от времени добираясь уже до колен. Пришлось подняться и окончательно закрепить на голове рубашку – песок начал скрипеть на зубах, лезть в глаза, а дышать становилось все сложнее.

И вот свершилось. Как будто кто-то одним движением окончательно погасил горящую в комнате лампу. Ветер взвыл жалобным голосом… и затих, умолк, заглушаемый шипением и свистом несущегося песка.

Нетвердо ступая, стараясь не упасть и одновременно пытаясь ориентироваться, я выбрался из дома на улицу. И встал, овеваемый горячим песчаным потоком. Нет, я отлично помнил, куда идти. Еще на крыше своего дома я выбрал направление – буду двигаться строго на юг, к берегу моря. Далеко, но там хоть точно есть вода и пища.

А вот уверенности в том, что я, ничего не видя, смогу преодолеть хотя бы несколько сотен шагов и выйти за оцепление, – ее, этой уверенности, больше не было. Я чувствовал себя слепым котенком, оставленным на произвол стихии.

Решиться отпустить стену дома было трудно. Очень трудно. Но я все же сделал этот шаг. И второй, и третий. Аккуратно переставляя ноги и шаря впереди себя руками, я медленно продвигался вперед, стараясь не упасть под ударами ветра.

Проблемы начались, когда я вышел за пределы города и дорога банально закончилась. Я прошел всего несколько шагов и уже начал сомневаться в правильности направления. Единственное, что хоть как-то мне помогало, – это то, что развалины находились в небольшой впадине. Так что я, уже через несколько минут потерявший всякую ориентацию в пространстве, просто шел вверх. Куда именно вверх – я понятия не имел. Но, по идее, двигался я к свободе и спасению.

Песок, некоторое время пытавшийся пробиться сквозь рубашку и забить мне легкие, сменил тактику. Теперь он пропитывал собой всю щелочки в ткани, пытаясь лишить меня доступа к воздуху.

Кожу на открытых участках тела начало саднить от ударов несущихся с громадной скоростью раскаленных песчинок. Дышать становилось с каждой минутой все сложнее и сложнее. Я внезапно очень четко осознал, насколько бредовой была идея отправиться в путь в разгар песчаной бури. Немного поздновато, правда, осознал.

Через двадцать минут восхождения я почувствовал, что стою на какой-то вершине. Куда дальше двигаться – решительно непонятно. Попытка что-то увидеть, сняв рубашку, привела к забитым песком глазам и горящим от пыли легким. Защитное приспособление пришлось срочно вернуть на место.