Туманник уже начал было поднимать в мою сторону уцелевшую руку, но я, подгоняемый страхом и давними воспоминаниями, оказался быстрее. Раздался протяжный звон, словно лопнула струна на музыкальном инструменте, и на груди мага расцвел, расплескиваясь по сторонам, огненный цветок. Шаран, не успев ничего сделать, опять завопил и принялся кататься по полу, пытаясь сбить пламя.

Сволочь… Когда же ты сдохнешь…

Я опять вытянул руку вперед, но тут орущий благим матом маг что-то с треском сломал у себя на горящей груди, и перед моим следующим заклинанием выросла прозрачная мерцающая стена. Потоки пламени от столкнувшегося с ней огненного копья брызнули во все стороны, в этот раз совершенно не достигая намеченной цели, но зато мгновенно поджигая все остальное вокруг нас.

Меня же шатнуло от чрезмерной траты энергии, и я очень отчетливо понял – это все. Надо убегать из пылающей комнаты, пока на это есть шанс, пока маг, спрятавшийся за своим щитом, ничего не соображает и воет от боли, пока он не сбил огонь и не достал еще какой-нибудь артефакт, который уже с гарантией отправит меня к предкам…

С трудом выдернув меч из тела Селика, я бросился наутек. Ударился о дверной проем, споткнулся на лестнице и кубарем слетел с нее, только чудом не наколовшись на свой собственный клинок. Поднялся, бросил злобный взгляд в сторону сжавшегося в кресле Боруса, засунул оружие в ножны и, пошатываясь, выскочил на улицу. Отвязал лошадь, мирно ждущую хозяина, со второй попытки забрался в седло, ударил ее пятками по бокам… Быстрее, быстрее…

К воротам я подъехал, уже более-менее успокоившись. План позорно провалился, но я жив, а это главное.

– С вас золотой за открытие ворот в неурочное время, – зевая, сообщил мне стражник.

Мысленно проклиная жадного защитника города, я вытащил золото, и створка потихоньку начала открываться.

– Спасибо, – бросил я, выезжая за ворота. Воин ничего не ответил, проводив меня равнодушным взглядом.

Я пришпорил лошадь, стремительно скрываясь в темноте, окружающей Чернолесье.

Пора окончательно убираться из Пустоши.