– Не у Мартина, – признался Кристиан с несколько виноватой улыбкой.

Сара указала взглядом на галстук.

– Какой ваш любимый узел?

– Разве я должен иметь любимый узел?

Сара покачала головой и украдкой улыбнулась.

– Тогда покажите, как вы завязываете галстук.

Кристиан быстро его завязал. Узел получился непрезентабельным и слегка кривоватым.

– Так вы завязываете галстук, когда идете в Лондоне на бал? – недоверчиво спросила Сара, уперев руки в бока.

– Да, а что не так?

– Ну, как вам сказать. Мне кажется, этот узел немного… простоват. Вы так не считаете?

– Я люблю простоту.

– Позвольте мне? – Она снова указала взглядом на галстук.

– Конечно.

Сара подошла ближе. От него пахло древесной стружкой. Подняв голову, она заглянула ему в глаза. Они сверкали весельем.

– Вы находите это забавным? – спросила она.

– Немного. Я никогда не уделял особого внимания одежде.

– Я пытаюсь вам помочь – по вашей просьбе. – Интересно, почему она никогда раньше не замечала, как хорошо пахнет древесная стружка. Запах отвлекал. Она сглотнула и нахмурилась.

– Да. – Кристиан кивнул и сжал губы, чтобы не улыбаться. – Конечно. Я сделаю все, что скажете.

Сара вздернула брови, подняла руки и быстро развязала созданный им узел. Интересно, с какой стати у нее дрожат руки?

– Я покажу вам мой любимый узел.

– Вы – эксперт в завязывании галстуков? – спросил Кристиан.

– Я много раз помогала Харту.

– Вместо его камердинера?

На этот раз Сара постаралась не обращать внимания на исходящий от мистера Форестера запах. Она не сомневалась, что теперь никогда не сможет вдыхать запах древесной стружки и не вспоминать о нем. И, разумеется, не забудет, как он выглядит без рубашки. Еще она старательно игнорировала то, что ее руки касаются его короткой бородки. Быть может, именно поэтому они немного дрожат? Почти незаметно. Сара нахмурилась.

– Камердинер Харта пьет. – Она усмехнулась. – Со всеми вытекающими из этого прискорбного факта последствиями.

– Что? Тогда почему ваш брат его не уволит?

– Харт слишком добросердечен. Отец почти каждый день угрожает уволить несчастного, но Харт об этом даже слышать не хочет. Мой брат слишком сильно привязывается к людям. Нередко даже в ущерб себе.

– Забавно, – пробормотал Кристиан, упорно глядя на что-то, расположенное над головой Сары. – Мой отец говорил то же самое обо мне.

– Это вовсе не плохая черта, – отметила Сара, не менее упорно глядя на галстук, который завязывала.

– Попробовали бы вы сказать то же самое моему отцу. Впрочем, это невозможно по многим причинам, – буркнул Кристиан. – Главная из них заключается в том, что он уже умер.

– О, мне очень жаль!

– А мне нет. Он никогда не одобрял ничего из того, что я говорил или делал.

– Я вас понимаю, – вздохнула Сара. – То же самое происходит между мной и моей матерью.

– Но разница в том, что вы цените то, что она говорит. Ее слова имеют для вас значение. Иначе вы не упоминали бы ее так часто.

– Что? Ох, мне даже думать не хочется, что она говорит обо мне сейчас!

– Если у нее есть сердце, – сказал Кристиан, – то она сейчас пытается понять, почему ее любимая дочь сбежала, и она вне себя от беспокойства.

– Могу вас заверить: и то и другое крайне маловероятно.

– Почему вы так думаете?

– «Делай, что тебе сказано, Сара», – проговорила она резким строгим голосом, явно подражая матери. – Это ее любимые слова, адресованные мне. После побега я уже должна была посетить полдюжины всевозможных званых вечеров. И самым главным для матери является то, что я недоступна для лорда Брэнфорда, рискую погубить свою репутацию и подвергаю риску помолвку, на которую она всем сердцем надеется.

Кристиан бросил на Сару быстрый взгляд.

– Значит, вот почему вы чувствуете себя виноватой за побег. Впервые в жизни не сделали то, что вам сказано?

Сара кивнула.

– Даже не знаю, что на меня нашло.

– Вы сказали, ваши родители не знают, что вы не любите Брэнфорда.

Сара возмущенно фыркнула.

– Конечно, знают. Думаю, они бы удивились, если бы я в него влюбилась.

Кристиан прищурился.

– Что вы имеете в виду?

Она несколько секунд сосредоточенно занималась галстуком, сгибая и перекручивая плотную ткань.

– Мои родители с малых лет растили меня как призовую кобылу. Статус, власть, положение при дворе, репутация. Вот что для них важно.

– А вовсе не счастье дочери?

Она так сильно дернула галстук, что Кристиан поморщился.

– Все… намного сложнее.

– Разве? Для меня, к примеру, вы не являетесь частью движимого имущества, а я знаю вас всего два дня.

Стараясь не обращать внимания на его слова, Сара снова дернула галстук.

– Я всегда знала, чего от меня ждут. Мой долг – сделать хорошую партию.

– Но разве нельзя выйти замуж за мужчину, отвечающего всем требованиям ваших родителей, который будет нравиться и вам тоже?

– Нет лучшей партии, чем лорд Брэнфорд.

– Это мнение ваших родителей, а не ваше.

– «Делай то, что тебе сказано, Сара», – прошептала она. На ее лице появилась улыбка, хотя глаза оставались грустными, и она еще раз дернула галстук. Кристиан потерял равновесие и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за девушку. Его большие руки легли на ее хрупкие плечи, и она закрыла глаза.

Кристиан восстановил равновесие и убрал руки.

– Похоже, я сама не знала, на что способна. – Она засмеялась. – Ну вот, математический узел готов.

Посмотрев поверх ее головы в зеркало, мистер Форестер разинул рот.

– Я слышал, они очень модные.

– Совершенно верно.

Сара отошла и поворошила кочергой угли в камине. Она старалась выбросить из головы воспоминания об обнаженной груди мужчины, об исходящем от него запахе мыла и древесной стружки, о выражении его глаз, когда он говорил, что она – не движимое имущество. А тут еще ощущение его рук на своих плечах… Боже! Впервые в жизни ей хотелось, чтобы мужчина ее поцеловал.

Она помотала головой, словно пытаясь вытрясти из нее бесполезные мысли.

– «Делай, что тебе сказано, Сара», – прошептала она себе под нос. Положив кочергу, Сара обхватила себя за плечи. О чем она только думает! Она же помолвлена с другим мужчиной. – Надеюсь, погода скоро улучшится. Я должна как можно скорее уехать. Мне необходимо вернуться домой.