мерина легко можно было выручить две сотни серебряных ливров. Любой живущий между Бальё и Нессоном захотел бы его заполучить, чтобы получить награду за возвращение, либо поставить собственное клеймо поверх клейма Лорена. Полагать, что за две недели конь нетронутым вернулся к отряду, выходило за пределы доверчивости.

— Кто-то хочет, чтобы ты знал, что твой гонец не справился, — сказал Дэмиен.

— Возьми коня, — ответил Лорен, — отправляйся обратно в лагерь и скажи Йорду, что я присоединюсь к отряду завтрашним утром.

— Что? — Переспросил Дэмиен. — Но…

— У меня есть дела в городе.

Дэмиен инстинктивно своей лошадью перегородил Лорену дорогу.

— Нет. Самый простой способ для твоего дяди избавиться от тебя — это отдалить от твоих людей, и ты это знаешь. Ты не можешь отправиться в город в одиночку, ты в опасности просто находясь здесь. Мы должны присоединиться к отряду. Сейчас.

Лорен огляделся кругом и сказал:

— Это худшее место для засады.

— Город — нет, — ответил Дэмиен. Дополняя свои слова, он взял лошадь Лорена под уздцы: — Рассмотри другие варианты. Ты можешь доверить эту работу кому-то еще?

— Нет, — сказал Лорен.

Он сказал это как констатацию факта. Дэмиен подавил свое разочарование, напомнив себе, что Лорен обладает способным умом, и поэтому за его «Нет» скрывалось нечто большее, чем просто упрямство. Вероятно.

— Тогда прими меры предосторожности. Возвращайся в лагерь вместе со мной и дождись наступления ночи. Затем незаметно выскользни из лагеря, взяв с собой солдата. Ты не мыслишь, как лидер. Ты слишком привык делать все самостоятельно.

— Отпусти уздечку, — сказал Лорен.

Дэмиен отпустил. Наступила пауза, пока Лорен посмотрел на лошадь без всадника, затем на расположение солнца на горизонте, затем на Дэмиена.

— Ты будешь меня сопровождать, — сказал Лорен, — вместо солдата, и мы отправимся, когда наступят сумерки. И это последнее, в чем я уступаю в этом вопросе. Дальнейшие советы от тебя не будут тепло встречены.

— Хорошо, — сказал Дэмиен.

— Хорошо, — не сразу ответил Лорен.

* * *

Они привели пегого коня обратно на привязи, которую соорудил Лорен, просто сняв поводья с собственной лошади, сделав на одном конце петлю и накинув ее на шею коню. Дэмиен держал конец привязи, так как Лорен вынужден был все внимание сосредоточить на управлении собственной лошадью без поводьев.

Лорен не распространялся дальнейшей информацией о своих делах в Нессон-Элой и, хотя эта затея ему совсем не нравилась, Дэмиен знал, что лучше его не спрашивать.

В лагере Дэмиен занялся лошадьми. Когда он вернулся в шатер, Лорен надевал парадный костюм для верховой езды, и на кровати лежала еще стопка одежды.

— Переоденься в это, — сказал Лорен.

Одежда, когда Дэмиен взял ее с кровати, была мягкой в его руках, темной, как одежда знати, и такого же качества.

Он переоделся. Это заняло немало времени, как и всегда с Виирийской одеждой, хотя, по крайней мере, это тоже был костюм для верховой езды, а не придворные костюмы. Все равно это вызвало больше суеты, чем все, что он когда-либо надевал, к тому же, это была самая роскошная одежда, какую он получал с момента его прибытия в Виир. Это были не солдатские вещи, это была одежда аристократа.

Теперь он на личном опыте убедился, что гораздо труднее завязывать шнуровку на себе, чем затягивать ее на ком-то другом. Когда Дэмиен закончил, то чувствовал себя одетым слишком вычурно и неловко. Даже очертания одежды были другими, но они превратили его во что-то чужое, во что-то, чем он себя никогда не представлял, даже в большей степени, чем это делала броня или грубые солдатские одежды, которые он носил.

— Она мне не подходит, — сказал Дэмиен, имея в виду, что одежда не подходит ему, чтобы носить ее.

— Нет. Не подходит. Ты выглядишь, как один из нас, — ответил Лорен. Он посмотрел на Дэмиена своими нетерпящими глазами. — Уже сумерки. Иди и скажи Йорду, чтобы он ждал моего возвращения завтра утром и позаботился обо всем, как обычно в мое отсутствие. Встретимся рядом с лошадьми. Мы отправимся, как только ты выполнишь поручения.

* * *

Проблема палаток была в том, что нельзя было постучаться. Дэмиен прислонился к одному из шестов и позвал.

Внутри замешкались. Наконец, появился Йорд — широкоплечий и без рубашки. Вместо того, чтобы терять время на завязывание шнурков, он небрежно придерживал штаны рукой.

Поднятая занавесь шатра открыла причину задержки Йорда. С молочно-белыми руками и ногами в беспорядке подушек и простыней, раскрасневшийся, начиная от груди и дальше выше шеи, Аймерик приподнялся на одном локте.

— У Принца есть дела вне лагеря, — сказал Дэмиен. — Он хочет, чтобы ты руководил людьми, как всегда в его отсутствие.

— Все, что ему угодно. Сколько человек он берет с собой?

— Одного, — ответил Дэмиен.

— Удачи, — все, что ответил Йорд.

* * *

Путь до поселения Нессон-Элой не был ни долгим, ни сложным, но, когда они подъехали к окраине, им пришлось оставить лошадей.

Они оставили их привязанными рядом с дорогой, зная, что велик шанс не увидеть их на месте следующим утром — человеческая природа везде одинакова. Это было необходимо. Там, где наделы вокруг имения уменьшались, городок Нессон-Элой, ближе к переходу в горах, становился больше. Это было переплетение близко стоящих домов и мощеных улочек, стук копыт по которым разбудил бы даже мертвеца. Лорен настаивал на осторожности и бесшумности.

Лорен заявлял, что знает город, так как близлежащее имение было обычным местом остановки на пути между Арлем и Акьютартом. Он уверенно вел их, выбирая маленькие улочки и неосвещенные переулки.

Но в итоге меры предосторожности принесли не много пользы.

— Нас преследуют, — сказал Дэмиен.

Они шли вдоль одной из узких улиц под нависающими балконами и выступающими пристройками верхних этажей из камня и дерева, укрывающими улицу, а иногда и образуя над ней арки.

Лорен ответил:

— Если нас преследуют, то они не знают, куда мы направляемся.

Они свернули в переулок, который был частично скрыт под нависающими пристройками, затем свернули еще раз.

Это была не совсем погоня, потому что мужчины, следовавшие за ними, держали дистанцию, выдавая себя только тихими звуками то тут, то там. При свете дня в эту игру можно было бы сыграть в толчее улиц, полных суматохой, когда город живет, шумит и покрыт пеленой древесного дымка. Ночью все было заметнее. Темные улицы становились безлюдными, и они выделялись.

У людей, которые их преследовали — их было больше, чем один — было простое задание, сколько бы раз Лорен не менял маршрут. Они не могли от них избавиться.

— Это начинает раздражать, — сказал