Вот, сейчас мы с Белком топаем вдоль шоссе. Всех, кто встретится на нашем пути видно издалека, начиная от самого горизонта. И люди нам попадаются всякие разные – от бодрых затянутых в кожу бабушек до совсем уже дряхлых металлистов, передвигающихся с помощью ходунков.

Мимоходом, Белк подозрительно всех обнюхивает. У него плохое зрение, но исключительный нюх. И Белк рассеянно морщится. Я его понимаю. Раньше и мне немного действовал на нервы контраст – глухой лес, камни и люди в футболках с «Металликой». Была у меня по первому времени мысль – не обращать внимания на людей, одичать в здешних лесах и не дёргаться.

Обстановка, скажем так, располагает, да и сам я не лыком шит.

Но если честно, чувствую – что-то не то. Это потому что в то время я пока ещё ничего не понял.

Однажды, решив плюнуть на условности, я растянулся спать прямо на широкой просеке – там, где перед этим пытался играть на саксофоне. Идти домой было лень. А что? Вполне удобно. Немного сырым был мох, на котором приходилось лежать. Но в целом – почему бы и нет. Мох как ковёр, можно не накрываться

Весь день просеку нагревало солнце. К вечеру, конечно, тепло ушло, но, вот, воспоминания об этом тепле остались. Поэтому я заснул, подложив под голову саксофон. Мне даже снилось, что я валяюсь на пляже. Хотя я сам отдавал себе отчёт, что к утру должен замёрзнуть и вообще – делаю что-то не так.

Что бы вы думали, чем всё это закончилось? Кто меня потревожил? Кабан, лось, белка? Нет.

Представьте себе, в двух метрах от меня с неба упал финский спортивный парашютист. И первое, что он сделал – вежливо со мной поздоровался.

Я же аккуратно кивнул в ответ, помог ему сложить парашют и, словно ничего не было, отправился домой восвояси.

Автобусы, парашютисты, люди, белки и кабаны именно так здесь и появляются – неожиданно. Только что никого и вдруг – бац, – откуда-то новый знакомый. Появляются новые знакомые из-за любой ёлки и тут же с тобой здороваются. А потом – бац, – и пропадают. Первый раз столбенеешь, но вовсе не от неожиданности. Издалека здесь никто не кричит и вообще – нужно обладать солидной выдержкой, чтобы поравняться и не теряя чувства собственного достоинства кивнуть – «мой!».

Если идёт автобус, то он обязательно притормозит, даже если до ближайшей остановки километра четыре. А если водитель видит, что ты не похож на русского, заблудившегося в поисках промтоварного магазина, то остановится и откроет дверь, приглашая войти. Я сперва думал, зачем, это он стоит. Неужели прикалывается? Оказалось – предлагает бесплатно подвезти, ведь всё равно автобус пустой. Очень любезно. Только я этой любезностью в тот раз не воспользовался. Сделал шаг было вперёд, занёс ногу над подножкой, но отчего-то покраснел и застеснявшись скрылся, показав знаками, что хочется писать.

Прожив в Тууликаалио больше месяца, я уже чувствую себя здесь своим. Поэтому, иногда принимаю приглашение и залезаю. Правда, на сиденье никогда не сажусь. Это всё оттого, что я излишне стеснительный.

Вот опять, старательно склонившийся к обочине автобус пытается остановиться, чтобы меня подвезти.

Но не ломиться же в него с воображаемой белкой?

Я сомнением оцениваю наши силы. Белк, вроде как, топает вперёд, не показывая усталости. И я машу водителю рукой, не надо мол. Он понимающе машет рукой в ответ и отъёзжает.

Только что мы прошли насыпь, а сейчас будет кем-то сдуру повешенный огромный пляжный гамак, в котором живут две чёрные лесные россомахи. Россомахи на юге Финляндии, в общем-то, не живут. Так что эти два бессовестных зверя – своего рода местные достопримечательности. Может быть, даже не меньшие, чем Телониус Белк. Но, в отличие от него, прохожие, минуя гамак, с россомахами всё же здороваются. А Белка так никто и не увидел за то время, пока мы с ним по дороге идём.

Ботинок, помнится, говорил, что летом здесь довольно хорошо отдыхать. Так что гамак, скорее всего, висит здесь не просто так, – что бы по этому поводу не думали россомахи. Скорее всего, как только наступит тёплый весенний день, россомахи уйдут, а вместо них налетит несусветная тьма комаров и прочей нечисти. Справиться с ними, я думаю, будет невероятно сложно. Ведь даже сейчас, в конце ноября я вижу, как на окошко ловко пришлёпывается комар-другой и сидит, в ожидании приключений. А ночью и вовсе чешусь, как будто с кого-нибудь блох понабрался. Ясное дело, – раз я сплю с лампой, то комары и летят. Но не в ноябре же такая история! А всё-таки, это так. И неспроста на каждой остановке здесь реклама антикомариного репеллента – дяденька в трусах и с винтовкой. А ещё подпись – «предупреждён, значит вооружён». По крайней мере, я так себе эту надпись в голове представляю.

Для того, чтобы попасть в супермаркет нужно довольно долго идти – почти до самого центра Иматры. То есть практически до границы. И ведь это не только так кажется, что далеко. Налегке сюда добираться час, а с мешками продуктов, разумеется, больше. Поэтому саксофон я беру с собой, чтобы потом не возвращаться. Забрасываю его за спину, но быстро устаю и теперь тащу за ручку, притороченную сбоку как чемодан.

Но чемодан-саксофон бьёт меня по ногам. Передвигаться становится затруднительно. Сам инструмент весит немного, а пахнет так, что даже на лёгком морозе противно открыть. Воняет, конечно, не сам инструмент, а старый дрянной чемодан, успевший пропахнуть покойным Козлом и всеми бубликами, что он успел туда наплевать за годы ленконцертовской службы.

Тяжело. Да и идти в магазин, честно говоря, было лень. Но Белк непременно желает осмотреть супермаркет. Видите ли, выбор сушёной рыбы в ближайшем магазине не привёл его в восторг, к тому же одной сушёной рыбой сыт не будешь. Раньше он ловил её в озере и определённо знает в этом деле толк. Какая важная белка! Я не спешу уличать его во лжи, но всё-таки скептически улыбаюсь. Ведь в ноябре все озёра покрываются толстым слоем льда. Никакой рыбки-муйкку, без выхода на лёд, не поймаешь. Хотя, возможно они как цапли, тусуются по-осеннему. Но вряд ли Белк когда-нибудь здесь на лёд выходил. Ему и на земле, в общем-то, не особенно хорошо. И сейчас, топая вслед за мной, по припорошенному снегом асфальту, он сопровождает этот процесс таким выражением лица, словно делает мне одолжение. Через лес надо было идти!

– Всё же по асфальтированному идти проще, чем пилить через лес без лыж, с какой-нибудь палочкой,– шепчу ему я примирительно. – По асфальту зимой ходить куда лучше. А хочешь, можем автобус подцепить? Если только ты в него влезешь.

– Тело не ус! – поддерживает идею выбившаяся из сил белка. – Влезу.

Я в очередной раз напускаю на себя бабушкин скепсис и бросаю взгляды на Телониуса Белка, который едва пролезает в дверь финской квартиры. А всё из-за всего того, что всё лишнее топорщится из него как подвесной балласт – кусочки хвоста, ушей, усов и дурацкого, наивного звериного обаяния.

– Так вот в кого у нас такая пушистая белка, – не удерживаюсь от комплимента я и загребаю руку в рыжую шерсть недовольной белки. Чувствую под своими пальцами мокрую шерсть. Значит всё в порядке. Хотя я и так знаю, что он не исчезнет.