То, что в детстве это было нашей обязанностью. От этой травмы нас не избавит никакая посудомойка. Необходимость убирать со стола. Никакой электрический прибор в мире не сделает это за нас.

Предварительная очистка посуды от объедков. Во время этой процедуры посудомойка и по сей день взирает на нас без всякого сострадания. С ее стороны на нас сваливается новая работа: а) изъятие тяжелых сковородок, от которых посудомойка надорвалась бы; б) предварительная промывка руками особо грязных тарелок, перед которыми посудомойка капитулирует; в) загрузка посудомойки. Это брутальная работа: приходится думать головой и компоновать руками. После нее всегда остаются следы разрушений.

Самым приятным было мытье посуды, поглаживание тарелок в теплой воде. Только это взяла на себя машина. Разгружать ее опять же приходится нам самим.

В наши дни дела обстоят приблизительно так: из двадцати браков семь распадаются, четыре распадаются еще до его заключения, два аннулируются (из-за церкви), три вообще не заключаются (это браки будущего), а в остальных только и ждешь, когда же кончится партнерская психотерапия.

Межчеловеческие отношения развиваются, на что намекает уже само название, между людьми. Неимоверные усилия необходимы, чтобы таковыми они оставались как можно дольше.

Чтобы отношения потерпели крах, совсем необязательно отправляться на межчеловеческий шопинг вместе. Но это могло бы существенно приблизить этот крах. Дело в том, что чаще всего каждый отправляется на шопинг с кем-то другим и почти никто – с самим собой, что особенно мучительно для женщин. Или она идет по магазинам с самой собой, а он по-дурацки топчется рядом с примерочной кабинкой и говорит: «Да, красивые брюки, тебе идут». На что она ему отвечает: «Спасибо, это брюки, в которых я пришла». Или он ходит по магазинам с самим собой, но в компании с ней. Тогда он в какой-то момент вдруг перестает понимать, зачем родился на свет. Чем больше выбор, тем бессмысленнее жизнь для мужчины.

Для чего женщины покупают новую одежду? Чтобы чувствовать себя в ней лучше. Нет никакой необходимости, чтобы партнер топтался на месте, как зомби, приведенный в храм покупок. Для чего одеваются мужчины? Чтобы нравиться женщинам. Кто лучше самих женщин знает, что им нравится? То-то же. Вот пусть сами и ищут это. Или обменивают.

Когда человеку плохо и друг говорит: «Все уладится», то человеку сразу же становится чуточку лучше, разве не так? «Все уладится» – это, конечно, в общем и целом. Звучит, как неуклюжее предположение. А что будет в точности, это не вполне ясно.

Когда трудный год с дождями и заморозками клонится к концу и последние несколько австрийских шиллингов нельзя оставлять при себе, потому что они того и гляди могут стать недействительными прямо в кармане брюк, то начинаешь тосковать по изрядной порции «Все уладится». Совершенно верно: вам срочно требуется гороскоп на предстоящий год: он придаст вам мужества на все двенадцать месяцев. Ведь это значит, что с января по март благодаря Марсу вас ждет профессиональный взлет. (Сейчас же изучить предложения по работе.) С апреля по июнь стараниями Венеры «Новый сердечный партнер появится в вашей жизни». (Будем надеяться, что он уживется со старым.) С июля по сентябрь под сильным влиянием Луны – практически непрерывный секс. (Очень мило, пробежки и впрямь уже слегка поднадоели.) С октября по декабрь в честь Нептуна «вы примете важные решения». (Неужели опять больше пробежек?) К этому времени гороскоп благодаря Сатурну и Плутону принесет еще два наследства и три угаданные шестерки в лотерее и, поскольку существует Юпитер, пообещает: «Вы познакомитесь с интересной личностью, которая поведет вас дальше». Продавец автомобилей? Кредитный посредник? Конкурсный управляющий? Психотерапевт? Неважно. Хорошие новости нужны прогностические, умозрительные и торжественные. Плохие потом придут сами без спроса.

Если быть честным, чего здесь, к счастью, никто особо не требует, то мне все равно, будет ли год на день больше или меньше. Поскольку хороших дней никогда не бывает достаточно, а плохих дней хватает всегда. Когда год длится 365 дней, мы говорим: еще один день нам бы не помешал. Когда в году 366 дней, мы знаем: этого нам только не хватало!

Но один из моих честолюбивых помыслов на новый год – в принципе гораздо чаще выступать «за» что-то и гораздо реже «против» чего-то, чем в прошлом году. Я лелею надежду, что этот новый сдвиг в сторону поддакивания компенсирует объявленное повышение возраста выхода на пенсию, и в силу этого может возникнуть иллюзия, что источник вечной молодости найден. Ибо постоянное «против» плохо сказывается на сущностях. Постоянно вспыхивает раздражение, к нему легко присоединяются злоба и упрямство. Скажите однажды дома: «Я против этого!» – и посмотрите при этом на себя в зеркало. Вы увидите суровое, сокрушенное, злое лицо. Потом попробуйте с: «Я за это!» И что? Видите, как просветлело ваше лицо, как разгладились морщины?

Чтобы уже в январе быть по-настоящему «за», високосный год пришелся как нельзя кстати. Я уже чувствую признаки очарования идеей согласия, которая раньше меня не посещала. Мысленно я уже собираю вокруг себя «Союз любителей високосного года»: бодрые, общительные, веселые ребята. Мы поднимем транспаранты, возвысим 29 февраля и отныне будем праздновать его как День выступления «за». Уж раз-то в четыре года можно выступить и «за».

Летом 1976 года у меня с братом были железнодорожные билеты Интеррэйл[38] по Европе, но денег не было. И мы оставались в поезде. В Лондоне нам впервые захотелось как следует выспаться, но хостелы были заполнены. Тем самым Англия осталась для нас закрытой. Мы поехали назад в Париж. Мы слонялись по вокзалу, и остальная Франция была для нас потеряна. Мы поехали в Мадрид. Там было жарковато: Испания была сильнее нас. Мы поехали в Лиссабон. Там не было ни одной достаточно дешевой комнаты. Мой брат скучал по своей девушке, у меня девушки не было. Мы смертельно устали от недосыпа и были мрачны. Дальше Португалии был уже только Атлантический океан. Мы не спали толком уже три ночи. Последний поезд привез нас в Порто. Там не было свободных комнат. Мы хотели заказать в пивной кока-колу, но после «кока» заснули. Одна португальская женщина нас разбудила. Ей стало нас жаль, она нас арестовала и стала искать, куда бы пристроить. В одном пятизвездочном отеле нашелся номер. Кто-то его оплатил. Мы вошли в этот сьют[39] и почувствовали себя княжескими детьми в дурмане 1960-х. В ванной комнате было несколько фарфоровых раковин разных размеров. «А это зачем?» – спросил я, стоя перед особо низеньким унитазом без крышки. «Не знаю», – ответил брат. «Наверное, мыть ноги», – предположил я. Так мы и сделали. Принимать душ мы не могли, так хотели спать. И проспали день и две ночи.