Примерно через час Рашид открыл глаза и громко застонал. Недолго думая, дед влил остатки спирта ему в глотку. Рашид, замотав головой,отчаянно закашлялся.

— Это спирт, дурачок, обыкновенный деревенский спирт, —пояснил дед, похлопывая Рашида по щеке. — И что нынче за молодежь слабая пошла!По-человечески пить и то не умеют.

— Смотря что пить, — перебила я деда, покосившись на пустойфлакон. Услышав мой голос, Рашид открыл глаза и улыбнулся.

— Привет, — едва слышно произнес он.

— Привет, — немного смутившись, ответила я, поправив упавшуюпрядь волос.

— Я жив?

— Как видишь. Такие не умирают.

— Ты хочешь сказать, что такие, как я, не умирают своейсмертью? — усмехнулся Рашид.

— Точно. Как ты себя чувствуешь?

— Паршивенько, но, в общем, при желании могу встать.

Лежи уж, — цыкнул на него дед, неодобрительно покачавголовой. — Я понимаю, Рашид, что ты человек занятой, но дела могут подождать.Как говорится, дела делами, а здоровье дороже. Отлежишься здесь пару дней, апотом вставай. И не вздумай мне возражать!

— Я согласен, — кивнул Рашид, покосившись на меня. — Всеравно где-то перекантоваться надо. Я же не могу в таком виде на базарприкатить! Но останусь я при одном условии — эта очаровательная дама посидит сомной. В конце концов, раненым всегда полагается медсестра.

— А ты у меня спросил, хочу ли я тут с тобой торчать? — несдержалась я.

— Мне кажется, девочка, у тебя нет выбора, — усмехнулсяРашид.

— Это почему же?

— А ты не догадываешься? Сама посуди, машину твою сожгли,квартиру обокрали, Костика ты изрядно напутала, а он парень мстительный… Как тыпоедешь домой, если у них ключи есть от твоей хаты? В общем, не нарывайся нанеприятности и побудь со мной пару деньков. Это в твоих же интересах.

— А что потом?

— А потом мы поедем вместе на базар и все уладим.

— Как? — не отступалась я.

— Давай я сначала встану на ноги. А поправившись,обязательно займусь твоими проблемами. По рукам?

— По рукам, — улыбнулась я.

Дедуля перетащил Рашида в спальню и занялся приготовлениемобеда. Я подошла к окну и тяжело вздохнула. Ну почему же мне так не везет! Малотого, что приходится целыми днями в любую погоду сидеть на рынке, впариваяпокупателям не слишком доброкачественный товар, так еще возись тут с этимхреновым «авторитетом»… Вероятность того, что мне вернут баксы, равна нулю,квартира разграблена, в лице Костика я, похоже, нажила кровного врага… А ведьпо-хорошему, я могла бы стать красивым приложением к какому-нибудь новорусскомубогачу, имеющему кругленький счет в швейцарском банке. Если меня немногоприодеть, то со мной не стыдно показаться на любой шумной тусовке. Лопала бы всвое удовольствие черную икру и копченую осетрину в дорогих ресторанах… Новместо изящных туфелек с тоненькими двенадцатисантиметровыми шпильками, мнеприходится носить грубые ботинки на бесформенной подошве, таскать громадные,неподъемные баулы, туго заклеенные скотчем, и бороться за место под солнцем…

— Послушай, ты не хочешь помочь деду приготовить обед? —перебил Рашид мои мысли. — Ведь ты женщина и должна хлопотать на кухне.

— Не хочу, — ответила я.

— Почему?

— Не хочу, и все! Я вообще никому ничего не должна, а уж темболее хлопотать на кухне. Я здесь с тобой осталась потому, что хочу вернутьсвои деньги, но тебя я ублажать не обязана.

— Что-то ты совсем скисла, — приметил Рашид.

— Может, и так. Думаешь, приятно торчать в этой дыре изнать, что у тебя за душой не осталось ни копейки? Знаешь, что я тебе скажу.Твои ранения сущая ерунда по сравнению с тем, что я лежала в могиле.

— Хватит тебе! Я же сказал, что все верну.

— Когда?

— Как только встану на ноги, — раздраженно произнес Рашид. —Ты мне веришь?

— Пытаюсь.

— А впрочем, у тебя нет выбора.

Через несколько минут дед внес в комнату дымящуюся кастрюлюи поставил ее на столик.

— О, борщ, — оживился Рашид и попробовал сесть. Лицо его тутже исказила гримаса боли.

— Лежи уж, — сказала я, налила борщ в тарелку и присела накрай кровати. — Давай я тебя покормлю, инвалид.

Рашид ел с таким аппетитом, словно до этого голодал три дня.Дуры мы, бабы, жалеем всех подряд. А за что, спрашивается? Как-никак, у меняотобрали последние гроши не без помощи этого придурка. Нечего было тащить сюдабратца-наркомана и посвящать его в свои дела. Любой бы понял, что из этой затеине выйдет ничего хорошего!

— Ты кормишь меня с таким лицом, будто хочешь мне вылитьборщ на голову, — сказал Рашид.

— Хочу, — буркнула я.

— Почему?

— До сих пор я жила спокойно и никому не мешала, но благодарятебе по уши вляпалась в дерьмо.

— А при чем тут я? Костика благодари.

— Без твоего участия тут не обошлось.

— Как это?

— Если уж ты контролируешь рынок, то контролируй его какположено.

— Если не хочешь, можешь не кормить, — обиделся Рашид. — Оттвоей кислой физиономии скулы сводит.

— Нет уж, покушайте, пожалуйста, будьте любезны, — съязвилая. — Мне необходимо вернуть свои денежки.

Как только Рашид доел борщ, я села за стол и в два счетаопустошила свою тарелку.

— Послушай, я забыл как тебя зовут, — нарушил молчаниеРашид.

— Лора.

— Лариса, что ли?

— Лора. Я привыкла, что все меня называют Лорой.

— А ты смелая девочка, отчаянная. Я таких не встречал.Правда, стрелять не умеешь, но это дело поправимое, научишься.

— Ты хочешь сказать, что умение стрелять мне пригодится?

— А почему бы и нет? Жизнь штука непредсказуемая.

— Тоже верно.

— Лор, сходи к деду, попроси, чтобы он нам бутылочкугорячительного достал. Хочется горло смочить, а то раны болят, сил нет терпеть.