— Твоя правда, — Марго не стала спорить. — Жуликов и дилетантов пруд пруди. Но мы пойдем по рекомендации.

— По чьей? — удивился Иван.

— По бабушкиной, — объяснила Марго. — У неё есть старая приятельница Евдокия Матвеевна. — Тут Марго выдержала многозначительную паузу. — В общем, бабушка говорит, она — призванная. Значит, Евдокия Матвеевна наверняка сможет дать нам дельный совет. Только идти вам к ней придется без меня. Потому что мы знакомы. И если я к ней явлюсь, она, естественно, доложит бабушке. А вот вы придете как бы сами по себе.

— Ага, — усмехнулся Герасим. — Прямо вот так, всей кодлой, к ней в квартиру и вломимся.

— Ни в какую квартиру вам вламываться не надо, — принялась растолковывать им Марго. — Евдокия Матвеевна работает на Лесной улице, в «Оазисе».

— Что ещё за «Оазис»? — осведомился Иван.

— Это эзотерический центр, — отвечала Марго.

— Че-его? — протянул Муму.

— Ну, место такое, — покровительственно заявила Маргарита. — Там занимаются энергетическим полем человека. Приводят в порядок ауру. Корректируют биополе. Ну и, в частности, снимают сглаз и порчу.

— А может, ещё и привораживают? — полюбопытствовала Варя.

— И привораживают и отвораживают, — с полуулыбкой ответила Маргарита.

— А тебе, Варька, кого-то приворожить захотелось? — повернулся к ней Герасим.

— Скорее отворожить, — отбила выпад девочка. — Тебя.

— Очень глупо, — Герасим надулся.

— Каков вопрос, таков и ответ, — фыркнула Варя.

— Слушай, Марго, а что мы этой твоей Евдокии говорить будем? — спросил Иван.

— Придумаем, — заверила Марго. — Главное, взять с собой фотографию Ольги Борисовны.

— У меня есть, — немедленно объявила Варвара. — Помните, мы в конце прошлого учебного года ходили с ней гулять по литературным местам Москвы. Вот тогда я как раз её и сняла. Она стояла на фоне памятника Чехову. Я скажу Евдокии Матвеевне, что это моя старшая сестра.

— Одно из двух, — встрял Герасим. — Если она съест твою лапшу, значит, обыкновенная шарлатанка. А если не шарлатанка, тут же выведет тебя на чистую воду.

— Совершенно верно, — подхватила Марго. — Таким, как моя бабушка или Евдокия Матвеевна, лучше не врать. Они это сразу чувствуют.

— Тогда сделаем по-другому, — ничуть не смутилась Варя. — Скажу, что Ольга Борисовна моя знакомая. С ней последнее время творятся какие-то странные вещи. Но в «Оазис» она идти не хочет. А я хочу ей помочь.

— Что, собственно, совершенная правда, — договорила за подругу Марго.

Звонок, возвестивший о начале математики, не дал им завершить разговор.

— И почему всегда так не вовремя звонят! — возмутился Муму. — Не дают делом заняться. Только сосредоточишься, и на тебе. Изволь на урок.

— Ничего, — улыбнулся Луна. — Следующая перемена — большая. На ней и договорим. Я еще, кстати, должен вам рассказать про гипноз. Зря, что ли, полночи угрохал.

Однако на большой перемене Луна предложил первым делом сходить в буфет.

— Можем сходить и на следующей. — Варе не терпелось все узнать.

— Я лично до следующей не доживу, — похлопал себя по животу пухлый Луна.

— Все ясно, — фыркнула Варя. — Похудеть боишься.

— Боюсь, — охотно согласился её собеседник. — Я всегда тебе говорю: мужчины должно быть много. Ну, представь, я похудею. И от всего меня останется жалкое ничто вроде Герасима.

На скуластом лице Муму появилось выражение, с каким, наверное, в прошлом веке вызывали на дуэль.

— Между прочим, наш Варвар совершенно прав, — мстительно произнес он. — Ожирение крайне негативно сказывается на здоровье.

Тут Варвара влепила ему звонкую затрещину.

— Это тебе за Варвара, — пояснила она.

— Шуток не понимаешь, — буркнул Муму.

— Слушай, Герасим, — с тревогой воззрился на него Луна, — ты случаем в последнее время со своим дедушкой не слишком много общаешься?

— Ты это к чему? — не дошло до Герасима.

— К тому, что ты сейчас сказал, — усмехнулся Луна. — По-моему, это была цитата из пособия для диеты, которой придерживается Лев-в-квадрате.

— Между прочим, — Муму обиделся сильней прежнего, — я высказал совершенно объективную истину. Об этом знает каждый.

— Если все будут как один, то весь мир окажется на одно лицо. А я хочу оставаться индивидуальностью, — Луна не полез в карман за словом. — К тому же питаться следует регулярно. Это, Муму, тоже общеизвестная истина.

И, не слушая больше ничьих возражений, Пашка направил стопы к буфету. Друзьям ничего не оставалось, как последовать его примеру.

— Кстати, не понимаю, что вы так возражали, — говорил на ходу Иван, которому самому захотелось есть. — Можем все обсудить и в буфете.

— Там слишком много народа, — возразила Варя.

— Смотря как устроимся, — ответил Иван. — Если где-нибудь в уголке, никто ничего не сможет подслушать.

— Твоя правда, — кивнула Марго.

В уголке за колоннами, на счастье Команды отчаянных, оказался свободный столик.

— Все прекрасно в этом лучшем из миров! — воскликнул Луна. — Пока, кажется, нам везет.

Запасясь едой и соком, ребята продолжили разговор.

— Значит, — начала Варя, — в «Оазис» идем прямо сегодня?

— А чего тянуть, — ответил Иван. — Вдруг это действительно выход.

— По-моему, это не выход, а какое-то средневековье, — вздохнул Луна.

— Какая разница, — отмахнулась Варвара. — Между прочим, Пашка, умные люди говорят, что любой способ хорош, если он помогает.

— Вот именно, если помогает, — все ещё сомневался Луна.

— Это мы выясним только опытным путем, — продолжала Варя. — Значит, после уроков я бегу домой за фотографией. А потом — сразу в этот «Оазис». Кто со мной?

Мальчики переглянулись. Ни одного из троих в эзотерический центр не тянуло.

— Слушай, Варька, а если тебе одной? — с подчеркнутой деликатностью обратился к ней Луна. — То есть, точнее, мы тебя туда проводим и у входа потом можем подождать, а уж с Евдокией Матвеевной ты как-нибудь сама, ладно?

— Нет, не ладно! — рассвирепела Варвара. — Почему это я должна за всех отдуваться?

— Да как ты не понимаешь, — продолжал убеждать её Луна. — Вот если бы вы пошли туда вдвоем с Марго или ещё с какой-нибудь подружкой, все выглядело бы очень естественно. Но вот заявиться тебе в «Оазис» с тремя пацанами… Ну или хотя бы с одним… Согласись, это будет выглядеть несколько странно.

— Пожалуй, ты прав, Луна, — Варвара неохотно признала его правоту.