А я бы хотел знать, почему моя жена ходиткуда-то ночью в коротком халате в арабской стране, где женщинам по ночам однимлучше никуда не ходить? — ответил вопросом на вопрос мой супруг.

— Но ведь, когда я уходила, тыспал. — Мой голос окончательно сник, и у меня появилось желание броситьсяна шею к своему супругу и все рассказать. Но подсознательно я поняла, что лучшеэтого не делать, потому что он вряд ли сможет меня понять и в пылу своейревности перевернет все кверху дном.

— Как только ты закрыла за собой дверь, ятут же проснулся. Я чувствую, когда тебя нет рядом, — обиженно произнесАндрей.

— Ты крепко спал.

— Извини, дорогая, но, когда ты уходишь вкоротком халатике посреди ночи, я тут же просыпаюсь и уже не могу с собойничего поделать.

Андрей замолчал и холодно спросил:

— Так где ты была?

— Я… я уходила, — только и смоглапроизнести я.

— Я это и сам давно понял. Я спрашиваю,где ты была?

— Мне нужно было отлучиться по одномуделу.

— А какие у тебя тут дела? Хм, я и недумал, что ты у меня настолько деловая женщина, что у тебя даже в другой странемогут быть дела, да еще среди ночи в Новый год.

— Андрей, прости, но я не могу теберассказать.

— Пожалуйста, не рассказывай. Я и так всезнаю.

— Что ты знаешь?

— Я знаю, что ты была у своего любовника.

— У какого еще любовника?! — почтивыкрикнула я свой вопрос. — Ты в своем уме? Ты о чем говоришь?

— Это ты — в своем ты уме или нет? Икстати, если тебе нравится шарахаться по ночам, то почему ты так быстропришла?! Если быть откровенным, то я ожидал, что ты вернешься утром. Скажичестно, у тебя любовник араб или русский? Наверное, араб. Я смотрю, тут средирусских женщин модно по арабам бегать.

— Заткнись! — только и смоглакрикнуть я и тут же посмотрела на спящего Стасика.

— Не кричи, а то сына разбудишь, —проследил за моим взглядом Андрей. — Я его с таким трудом уложил. Несбрасывай со счетов то, что, пока я укладывал сына спать, ты отплясывала вобществе арабов.

— Откуда тебе знать, что я делала в тотмомент, когда ты укладывал сына спать?

— Я же тебе сказал, что я все про тебязнаю.

— Это ты меня лучше не доводи. Инемедленно прекрати говорить глупости! У тебя от ревности крыша едет, и причемочень сильно. Ни к какому любовнику я, естественно, не ходила, а всего лишьвзяла часы и прошлась по коридору.

— Зачем?

— Затем, что это очень дорогие часы.

— А никто и не говорил про то, что онидешевые.

— Это ты хорошенько выпил и сразу уснул,а я уснуть не могла. Меня совесть мучила.

— Ты хочешь сказать, что отправилась напоиски хозяина часов?

— Что-то вроде того. Я побродила покоридору, поднялась на этаж выше и, поняв, что до часов никому нет особогодела, вернулась обратно.

Я врала на загляденье складно. Так складно,что, отлично зная своего мужа, поняла: он мне поверил.

— Андрей, я повторяю тебе еще раз: часыочень дорогие. Понятно, что кто-то подложил их нам под дверь только по тойпричине, что ошибся номером. Я хотела, чтобы в дальнейшем у нас не было никакихпроблем, и прошлась по коридору, желая окончательно убедиться, что эти часыникому не нужны и никто их не ищет.

— Убедилась?

— Убедилась.

— Тогда извини, — тихо сказал супруги посмотрел на меня виноватым взглядом.

— Ничего страшного. Я уже привыкла.Иногда твоя ревность не знает границ. А самое неприятное не то, что ты менядико ревнуешь, а то, что, когда тебе паршиво, ты сразу пьешь.

— Алиса, извини, я сорвался. Прежде чемменя осуждать, ты встань на мое место.

— И что бы я такого увидела с твоегоместа?

— А как бы себя чувствовала ты, если быбыла мужчиной, а твоя любимая женщина ушла посреди ночи в коротком халате и внеизвестном направлении. Могла бы, кстати, меня разбудить. Ты хоть понимаешь,что этот твой поход ночью по отелю небезопасен?

— Да ведь почти весь отель состоит изодних русских туристов. Чего тут страшного-то?

— А то, что обслуживающий персонал тутсостоит из одних диких арабов. Они и среди бела дня женщину глазами пожирают,так что даже страшно представить, что бывает среди ночи.

Положив коробочку с часами на тумбочку, язашла в ванну, открыла кран с холодной водой и сунула под него голову. Простоявтак несколько минут, я замотала голову полотенцем и посмотрела на себя взеркало. Бледная, как смерть. И лицо, по-моему, осунулось еще больше. Икакие-то пустые, испуганные глаза. Но сейчас мне было совершенно безразлично,как я выгляжу. Вернувшись к своему мужу, я легла рядом с ним и, уткнувшись емув плечо, тихонько заплакала. Я и сама не знаю, почему я заплакала. Может, отстраха, а может, и оттого, что убили незнакомого человека, очень интересногомужчину, а может, и оттого, что мне казалось, будто последствия его страшнойсмерти смогут как-то отразиться на мне.

— Алиса, ты чего? Неужели я так тебяобидел?

— Ты здесь ни при чем.

— А что тогда случилось?

— Я срочно хочу отсюда уехать.

— Но как? У нас же только начался отпуск!Алиса, ты из-за отеля обиделась, что ли? Из-за того, что я собрался головуоператору открутить?! Да все нормально, мы же отдыхаем. Завтра пойдем на пляж,и все будет о`кей.

— Андрей, ты слышал, что я тебе сказала?Я хочу срочно уехать отсюда.

— Так быстро? Но почему?

— Я плохо себя чувствую. Я хочу вернутьсяв Москву.

— Алиска, ты это серьезно?

Мой муж включил ночник и посмотрел на моебледное, изможденное лицо.

— Андрей, серьезнее не бывает. Мне плохо.Где мобильный телефон нашего гида? Немедленно ему позвони, скажи, что у тебязаболела жена и что нам необходимо вернуться домой. Пусть срочно меняют билеты.Мы должны вылететь прямо завтра. Если он скажет, что у него что-то неполучается, предложи ему деньги. За деньги тут сделают все, что угодно.Предложи ему все деньги, которые мы взяли с собой в поездку.

— Алиса, но как так? — окончательнорастерялся мой супруг.