– Так почему же ты не останешься с нами, вместо того чтобы увозить мою дочь в свои края? Почему ты не хочешь жить здесь и стать королем после моей смерти?

Флориан посмотрел вниз с портика, на котором они ожидали, пока королева Присцилла завершит свой туалет. Оттуда он мог увидеть кусочек нового мира – леса, словно глубокие раны рассекавшие бледную зелень полей. Он видел узкие блестящие полоски рек, а в одном месте прямо под ними бушевал гром, казавшийся сверху легким колыханием женской вуали. Пуактесм казался погруженным в зеленовато-голубую дымку. Вплоть до самого горизонта никакие резкие очертания не нарушали гармонию увиденного. А дальше все таяло в просторах жемчужного неба – не ясно, где кончалась земля и начиналось его мягкое и безмятежное сияние.

Странным казалось видеть до боли знакомый, скучный, довольно заурядный Пуактесм в таком поэтическом качестве, зная, какие заносчивые и мелочные людишки барахтаются там в своих банальных проблемах. Как замечательно было бы остаться здесь, в Бранбелуа, и стать королем в месте, где время на века замедлило свой ход. Но Флориан помнил о своем договоре с Жанико, и знал, что не сможет сдержать данное слово, оставшись здесь. Казалось, что к сиянию этого волшебного дня примешивается сияние меча, с помощью которого герцог должен выполнить свою часть сделки. Фламберж ожидал своего часа где-то в лежащих у ног герцога землях.

Вот почему, будучи человеком слова, Флориан решительно произнес:

– Нет, ваше величество, мое место в другом мире, и я еще не до конца выполнил свой долг там. Но меня утешает мысль о многих месяцах счастья до того, как случится то, что случится.

– Так ты рассчитываешь на многие месяцы счастья… Твой образ мыслей, зять мой, так трогателен.

– Простите, ваше величество, если я расстроил вас.

– Откровенно говоря, я буду очень скучать по дочери. Тем не менее, моя супруга уже почти одета, я надеюсь, и ожидает нас. Так пойдем же в церковь, сын мой.

– Охотно!

Флориан позабавился над отцовской слепотой, но остался очень доволен своим разговором с королем. Наконец они с Мелиор шли под венец, в странной подземной церкви Феота, следуя свадебному ритуалу Лоу Гиффса. Тем утром на прелестной головке Мелиор был венок из чертополоха, а на обвивающем талию поясе висел миниатюрный стальной замок. В руках девушка держала прялку, лен и веретено. Свадебная церемония в Феоте показалась Флориану незатейливой.

Сначала молодоженам вручили яйцо и плод айвы: жених подал невесте фрукт, а она, съев айву, разбросала семена вокруг. Затем он взял у Мелиор яйцо и разбил его о землю. Святой Хоприг, оставивший свою должность первосвященника Лоу Гиффса и еще не назначивший своего преемника, шепотом задал жениху вопрос.

Флориан был изумлен и не скрывал этого. Но ответил уверенно:

– Ну, скажем, девять раз.

Хоприг разделил торт на девять частей и поместил его на алтарь. Затем он перерезал горло белой курице и окропил ноги жениха и невесты ее кровью. Зазвучали трубы, и король Вильгельм вручил Флориану маленький ключ.

Даже самые юные и очаровательные леди по соседству признавали, что новая герцогиня де Пайзен просто великолепна. Джентльмены Пуактесма оказались буквально ослеплены красотой Мелиор и неустанно восхваляли ее совершенство. Впрочем, Флориан вскоре заметил, что все они довольно нелогичны в своих панегириках его супруге. Восхитительные хвалебные песни, посвященные, например, ее глазам, герцог находил до забавного отличающимися друг от друга даже по вопросу цвета глаз. Это обстоятельство вызывало его любопытство.

Флориан стал внимательнее прислушиваться к тому, что люди говорили о его пятой жене, и обнаружил, что восторги его друзей по поводу волос, фигуры, лица Мелиор ничуть не логичнее. Завистливые болтуны шумно восхищались безупречной красотой, которую он, подобно герою, спас от заклятья таинственного места, но если прислушаться к их речам, то можно было подумать, что все они говорят о разных женщинах. Возможно, совершенство Мелиор действительно ослепляло мужчин настолько, что они видели перед собой лишь заманчивую и блистающую красавицу. Оглядываясь назад, Флориан вспоминал, какой же в его собственных глазах выглядела дочь Ленши до их свадьбы. Главное – он не сомневался в красоте своей жены и в своем праве гордиться ею.

Наконец, герцог решил оставить загадку нерешенной и не ввязываться в споры по поводу внешности Мелиор. Ничто не нарушало полноты его счастья.

Нельзя с уверенностью сказать, когда же в мозгу его возник навязчивый вопрос – а намного ли он счастливее с новой женой, чем с Аурелией, Гортензией, Марианной или Каролой? Естественно, жениться на таинственной незнакомке из другого племени всегда приятно и даже восхитительно. Однако ведь он ожидал ни больше ни меньше чем любви, которой не коснется время и которая подарит ему блаженное ощущение вечного медового месяца. Хотя к тридцати пяти годам он привык обманываться в своих ожиданиях. В общем, Флориан был доволен: Мелиор – красавица; среди местной знати новая герцогиня де Пайзен имела друзей повсюду; все восхищались ею, мужчины боготворили ее.

Новобрачные без происшествий добрались из Бранбелуа до замка Флориана. Бессловесные мохнатые слуги Жанико везли сундуки Мелиор в своей повозке; святой Хоприг сопровождал их через Акайр, но не пошел далее. Герцогу наконец удалось убедить его, что бестактно со стороны святого разрушать наивную и искреннюю веру, процветавшую на протяжении сотен лет, своим появлением в Бельгарде. Немного поразмыслив, Хоприг согласился, что в путешествии инкогнито есть свои преимущества для начинающего святого.

Он покинул молодоженов на краю леса.

– Мы еще увидимся, дети мои, – улыбаясь сказал святой, и исчез, словно мыльный пузырь.

Флориану казалось, что его небесный покровитель стал склонен к хвастовству своими чудесами, но он не поделился этой мыслью с Мелиор. Герцог заметил, что сопровождающие их слуги чародея исчезли вместе со своими козлами сразу же, как только выгрузили вещи его жены из повозки.

Де Пайзен не вступал в противостояние ни с Хопригом, ни с кем бы то ни было другим – он просто наслаждался сегодняшним днем. Флориан заметил, что его представления о Мелиор немного экстравагантны – та прелесть и очарование, которые он обожал с детства, принадлежат существу с ограниченными умственными способностями. Впрочем, он женился на ней не для того, чтобы обсуждать вопросы философии, и герцог вскоре научился слушать жену, не вдумываясь в ее слова.

Но было нечто, что беспокоило его куда больше и даже представляло собой некоторую угрозу – супруга Рауля, его брата. Мадам Маргарита де Пайзен, как дошло до слуха Флориана, находилась в ярости. Она ожидала увидеть герцога в Сторизенде двадцатого июля, в день, когда он собирался жениться на ее сестре. Весть о его недавней свадьбе вывела ее из равновесия, ибо мадам сочла поступок Флориана публичным оскорблением для себя и сестры. Здравый смысл подсказывал герцогу, что следует опасаться разъяренной женщины. У бедняжки не было родственников мужского пола, а значит, отомстить должен муж – Рауль. Милый, покладистый Рауль, так не любивший отказывать людям в их просьбах, под воздействием убеждений и причитаний жены мог стать досадной проблемой…