— Давай мне руку и ставь левую ногу в стремя. Правую — перекидывай.

Лика поняла, что немного не рассчитала с юбкой, и, стесняясь, что она задирается, запрыгнула на лошадь позади Виктора.

— Держись за седло, — он положил её руки на ободок. — Я могу упасть, седло — нет.

Он тронул лошадь. Ахиллес, недовольный таким весом, медленно поплелся вдоль полей. Аня ерзала, гладила лошадку и размахивала руками, радуясь, что Виктор её держал, Лика — глядела вокруг, чувствуя, как под ней шевелится лошадь. Через несколько метров Васнецов подшпорил жеребца, и ахеец перешёл на рысь. Они ехали вдоль жёлтых полей подсолнухов, низкой пшеницы, маленькой зелёной картошки и размашистой клубники. Лика с удовольствием ловила лицом потоки ветра и вдыхала запах травы, пыли и Виктора. По небу над ними плыли пушистые белые облачка, постоянно превращающиеся то в овечку, то в птицу, то в чудище заморское.

Вскоре Виктор свернул на небольшую полянку, на которой словно была расстелена скатерть-самобранка: на покрывале стояли напитки, еда в корзиночках, валялись ракетки для бадминтона. Рядом носились ребята с Дашей, «пятная» друг друга. Даша постоянно проигрывала.

— Привет, — замахала им Аня.

— О, Котиковы в полном составе!

Виктор помог спуститься Лике и снял с лошади Аню, которая, точно заведенная мартышка, понеслась к Ярославу.

— Пойдём на маковое поле, или есть хотите?

— Перекусим, — ответила Аня, болтая ногами на руках Роси.

Даша в белом платье с васильками достала из корзинки бутерброды и фрукты. Лика села помочь ей нарезать, боковым зрением поглядывая, как Виктор привязывает жеребца.

— Когда ты собираешься в город? — спросила вдруг Даша.

— В конце месяца, скорее всего. А что?

— Ты предлагала погулять по магазинам…

— Точно! Я обязательно тебя позову, как поедем.

Даша улыбнулась и предложила ей яблочко. На поляне раздался визг: Паша и Рося раскачивали Аню за руки и ноги, грозя выкинуть её в кушери. Котикова младшая кричала и смеялась, пока парни действительно её не кинули — прямо в руки Игорю. Лике не понравилось это, но она побоялась обидеть друзей.

— Эй, осторожнее! Сейчас споткнёшься и уронишь её на корягу. Кончайте эти игры, — грозно крикнул им Виктор.

— Да ладно тебе, весело же малышне, — попытался возразить Рося, к которому уже снова на руки лезла Аня.

— Небезопасно.

— Идите есть, — прервала их Даша.

Аня плюхнулась на ковёр рядом с сестрой, бросив тапки. Лика приобняла её одной рукой за грудь и почувствовала, как бешено стучало у сестры сердце.

— Попей водички, малышкинс, — попросила она, протягивая стакан.

Аня послушалась, правда, вылив половину на себя.

— Эх, красота, — заявил Рося, закидываясь бутербродом с килькой. — Вот бы все вот это, а не ваши ЕГЭ-мугэ, вот ради чего стоит жить! Травка, птички, фрукты и никаких тебе гласных с косинусами.

— Придёт осень, а потом и зима — травка исчезнет. Что же тогда будешь делать? — спросила Лика.

— Начнётся листопад и уборка урожая, а потом — снегопад и бури, печка на дровах и соленья. Всегда дело найдётся.

— Ну полюбуешься ты на это ещё год, два. Неужели за семнадцать лет не насмотрелся? — спросил Виктор.

— От этого нельзя устать. Неужели ты не черпаешь силу в этих полях?

— Черпаю. Но я могу закрыть глаза и до миллиметра описать всю округу вблизи: каждый дом, каждого человека, каждую травинку.

— Хочешь сказать, ты устал?

Виктор призадумался и кивнул.

— Догадываюсь, откуда ветер дует, — хмыкнул Рося, косясь на Лику. — И куда вы собрались?

— Мы? — удивился Виктор. — Я — никуда. Куда денешься отсюда?

— А ты, Лика?

— Обратно в Москву.

— Городская, — цокнул он. — Забери этого буку, он нам надоел.

— Если он захочет — заберу, — пожала плечами Лика.

Виктор нахмурился.

— А ты не хочешь в Москву? — спросила Аня у Роси.

— Нет, крошка. Я здесь буду полезен, я землю не брошу.

— Интересный у тебя взгляд на переезд, — заметил Васнецов.

— А что? Воспитали меня здесь, выкормили здесь, здесь вся моя семья, вся моя жизнь, мои поля, мои облака. Зачем мне все остальное? Пустыни эти, тундры, акулы, верблюды, черепахи — не в этом счастье.

Лика заметила, что Виктор чуть ли не вздрогнул. У него были тяжёлые отношения с черепахами…

— Хорошо, что оно у тебя здесь.

«А у тебя оно где?» — задумалась Лика.

Аня захотела съесть дыню и потребовала ей почистить. Пока Котикова с ней возилась, разговор парней перетек в другое русло.

— Женька ж выпускается из универа, слышали? — спросил Рося. — Нас позвали на вручение дипломов, сказали быть красивыми и официальными. Я костюм нашёл, но эти запонки, галстук, воротничок — чокнуться можно! Даже у папы нет. Нафиг эти штуки сдались профессорам? Мы там че, светить будем?

— У моего папы есть. Если хочешь, я могу спросить, — предложила Лика.

— Серьёзно? Он такое носит?

— По особым случаям — да.

— Ништяк. Спроси, пожалуйста.

— Через полчаса полуфинал начнётся. Будем смотреть? — спросил Игорь, поглядывая на часы.

— Вытащим телек на площадку? Да пойдём, что тут мошек кормить.

— Куда вы? — поинтересовалась Аня

— Футбол смотреть. Ты с нами?

— Да!

— Аня! — воскликнула Лика, прекрасно зная, что её сестре также интересен футбол, как ядерная физика. — А как же лошадка?

— Я уже покаталась.

— Ну, её же все равно надо довести до дома.

— Давай, вы её отведете, а я с Росей пойду футбол смотреть?

Лика растерялась. Где-то внутри зажглось беспокойство. Она не доверяла сестру никому кроме папы. И, наверное, Виктора. Но тут что ей может грозить?

— Не бойся, я отведу её потом домой, — пообещал Ярослав.

— Хорошо. Позвоните мне на перерыве.

— Лады.

Лика помогла собрать вещи с ковра. Когда Аня попросилась в туалет, Котикова повела её за соседние кустики.

— Если что-то случится, беги домой, — шепнула Лика. — Или кричи. Кто-нибудь обязательно придёт на помощь.

— Да что может случиться? Это же ребята, — заявила сестра, застегивая костюм.

— Не знаю, малышкинс, — они вышли обратно на дорожку и остановились. Лика крепко обняла сестру. — Я просто хочу знать, что с тобой все хорошо.

— Я тебе позвоню с телефона Ярика, — пообещала Аня.

Она побежала обратно и, повиснув на шее у Роси, направилась в деревню. Лика же, вытряхнув из босоножек траву, пошла к Виктору. Она издалека по его позе, выражению лица, движениям поняла, что Васнецов был чем-то обеспокоен. Котикова, стараясь не шуметь, подкралась и обняла его со спины. Виктор тяжело вздохнул.

— Что, Иванушка, не весел, что ты голову повесил?

Лошадь фыркнула, словно отвечая за хозяина.

— Поедем в поле? На небо посмотрим, — предложил он.

— Давай. Только не грусти, — она чмокнула его между лопаток.

Виктор сел сам, помог ей забраться