— Да так… — замялась девица. — Просто мне не по себе, синьорина. Не по себе, когда я даже издали смотрю на кладбищенские памятники. Это напоминает мне о том, что все мы смертны, — прибавила она шепотом.

— Memento mori [6], — пробормотала себе под нос княжна.

— Что? — переспросила Сильвия.

— О, так говорили древние, — ответила Лиза. — Это значит, что каждую минуту надобно помнить о своей кончине, ибо она может наступить в любой момент и неожиданно. И человек постоянно должен об этом себе напоминать походами на кладбище.

— Ужасы какие, синьорина, — выпучила глаза служанка. — Зачем же это человеку добровольно надо об этом помнить? Да еще каждую минуту?

— Ну не знаю… — ответила княжна. — Так говорят.

Служанка бормотала еще что-то о том, какие чудные господа и чего только они не выдумают, и таким вот образом девушки оказались у ворот кладбища.

— Ну все, дальше я не пойду, — прошептала служанка.

— А я вовсе не боюсь… — твердо, но тихо сказала Лиза, чтобы подбодрить себя.

Если бы кто наблюдал происходящее со стороны, то он бы увидел, как нежная и хрупкая девичья фигурка скользнула за ворота кладбища и медленно пошла по дорожке меж памятников.

Что такое было это кладбище в Лукке? Сначала надобно сказать, что это было кладбище господское. Оно располагалось близ небольшой церкви и было старинным. Как рассказала Лизе Мария Виченца, погост был столь древним, что помнил времена пятисотлетней давности. Церковь же была тут построена также пять сотен лет назад. Конечно, самые старые могилы почти не сохранились. Только несколько плит в самой церкви, в ее стенах и полу напоминали о такой древности. Да еще прекрасное надгробие в одном из пределов говорило о том же.

Надгробие изображало собою лежащую фигуру в полный рост со сложенными на груди руками и в полном рыцарском облачении. Это была могила здешнего князя, основателя этой церкви, имя которого было Андреа Кавальканти, ибо он приходился жениху Лизы далеким предком.

Близ этого надгробия стояла скорбная женская фигура, которая согласно преданию изображала супругу усопшего князя. Но надпись внизу на ней гласила: «св. Елизавета».

— Святая Елизавета, — прошептала очарованная Лиза имя своей небесной покровительницы.

Никак она не ожидала увидеть ее здесь. Но фигура эта была так прекрасна, что девушка решила, что придет полюбоваться на нее еще раз.

На улице же, без единого деревца, под палящим солнцем располагались другие надгробия, поставленные над своими хозяевами в последнюю сотню лет. Это были сплошь надгробия из белого мрамора, высокие и не очень, и на каждом что-то было высечено. Ни одно не было покрыто мхом, что непременно произошло бы на любом русском кладбище, на всех надписи можно было разобрать, и почти у каждого стояли цветы в специальной подставке.

Лиза, следуя полученным от Марии указаниям, свернула с центральной дорожки вправо, стремясь обогнуть церковь и зайти с обратной стороны. Там, в тени, падавшей от здания, она нашла то, что искала. За церковной стеной возвышалось гордое и помпезное сооружение. Белый каррарский мрамор стрелой устремлялся к небесам. С правой стороны узкую плиту обнимал одной рукою ангел. Тот же ангел в другой руке держал высоко поднятый кубок. Девушка ожидала увидеть над могилою крест, но креста не было.

На самой плите был высечен нежный женский профиль, а также надпись. Лиза подошла очень близко к плите и наклонилась, чтобы прочитать:

— Что за странное обещание, — пробормотала Лиза. — «Пребуду вечно я с тобой и охраню здесь твой покой»… Что бы это могло значить? Обещание вечной любви? Или… Неужели он все еще ее любит? — изумилась княжна.

— Не думаю… — услышала она у себя за спиной.

Елизавета от неожиданности подпрыгнула и обернулась. За ее спиной стоял Массимо Манчини.

— Нет, тут определенно речь не о любви, — невозмутимо продолжил он, сделав вид, что не замечает ее испуга.

— Что вы здесь делаете? Как тут оказались? Я не слышала, как вы подошли! — возмущенно воскликнула Елизавета.

— Вы были слишком увлечены чтением, синьорина Елизавета. Немудрено, что вы меня не слыхали. Хотя хожу я и впрямь тихо.

— Вы подкрались! — обвинила его девушка.

— Вовсе нет. Я не имею привычки подкрадываться. — Манчини принял обиженный вид.

Затем он внимательно посмотрел Лизе в глаза и заявил:

— Полно, не пугайтесь. Я, право, никак не мог подумать, что вы так разволнуетесь.

— Что же тут странного? — Княжна все еще тяжело дышала и никак не могла прийти в себя. — Кладбище, вокруг… вокруг все такое… такое мрачное, могилы, я никого не ожидала тут увидеть и вдруг!..

— Ну я прошу простить меня, сударыня. Простите же меня, — скрывая усмешку, наклонил голову Манчини.

— Нет, — отрезала Лиза.

— Жаль. А я было хотел вам кое-что рассказать, — протянул молодой человек.

Лиза помолчала. Манчини же не сдвинулся с места. Затем любопытство в Елизавете пересилило.

— Что вы хотели рассказать? — спросила она.

— А вы меня простили? — в свою очередь поинтересовался он.

Лиза помялась, но, наконец, ответила:

— Да.

— Благодарю вас, синьорина. А не правда ли, хорошо, что здесь тень? Все время стоять на солнце было бы неприятно.

— Да, именно, но что вы хотели сказать? — девушка с нетерпением пристукнула ножной.

— Вы так изящны, что даже когда стучите ножкой, то делаете это тоже изящно, — промолвил Манчини.

— Что? — Лиза подняла глаза на молодого человека. — Что? — Она не знала злиться ей и уйти отсюда или рассмеяться комплименту.

Увидев ее замешательство, Манчини улыбнулся и продолжил:

— Полагаю, тут речь не о любви. Я даже уверен в этом.

— А?.. — Лиза не сразу пришла в себя. — О-о… То есть… Это вы о надписи? — Она указала рукой на надгробие.

— Именно о ней.

— Но что же тогда… — Она недоумевала и не знала, как спросить и о чем спросить.

— Полагаю, что теперь я вам этого не объясню, но в ближайшее время вы все узнаете. Найдутся те, кто захочет вам все объяснить.