– Погоди… – сказал он, но девочка замахнулась на него костистым кулачком, крикнула: «Уйди!» – и побежала по лестнице.

Внизу хлопнула дверь.

– Кто это? – спросила Зельда из кухни.

Андрей, отдуваясь от злости, набрал номер штаба и спросил полушепотом:

– Куда, черт возьми, вы глядите?

– Дети не наши объекты, господин майор, – жуя, ответили ему.

– А ты знаешь, чей это ребенок? – сказал он в голос, сунул трубку в карман и обратился к Зельде: – Мне надо ехать.

– Что? – не расслышала она.

– Ничего.

Из машины он снова позвонил в штаб и приказал выслать автомобиль с солдатом свободной смены. Водителю он назвал тот же адрес. Толпа у дома спекулянта была видна за два квартала, еще через квартал их остановила полиция. Мать спекулянта кричала из окна, что кого-то не то убивают, не то забирают. Понять ее было тем более трудно, что у нее проскакивали слова на неизвестном языке. В дверях подъезда стояли двое полицейских.

– Отгородитесь машинами, – сказал Андрей, взмахнув медальоном.

Полицейские равнодушно посмотрели на его мокрую рубашку, на медальон, и ничего не сказали.

Из подъезда послышалась возня, топот и напряженный шорох сразу нескольких тел, загудели перила и раздался пронзительный женский вопль. Полицейские отступили от входа. Возня и топот катились по лестнице к крыльцу. Под общий вздох толпы из подъезда вывели задержанного. На нем была рваная футболка, он задыхался и, срываясь на хрип, говорил назад матери, чтоб шла домой. С обеих сторон – за руки и сзади за волосы – его вели раскрасневшиеся солдаты в камуфляже. Вслед за солдатами, отбиваясь одной рукой от наседавшей матери и держа в другой штурмовую винтовку, шел молодой полицейский лейтенант.

– Да уберите ж ее! – сказал он, проходя мимо полицейских.

Те загородили выход и, улучив момент, когда женщина запнулась на пороге, втолкнули ее в подъезд и закрыли дверь. Андрей кивком позвал лейтенанта к себе.

– Чем обязан… – начал тот казарменным и в то же время неуверенным тоном и не договорил, остановленный взмахом медальона.

Андрей вытащил из его рук винтовку, держа под локоть, отвел к углу дома, тут припер ладонью к стене и спросил:

– Что, черт возьми, происходит?

Лейтенант не ответил, на скулах у него ходили желваки.

– Хорошо, – кивнул Андрей. – Задержанного пересадить ко мне, без шума. – Не дожидаясь ответа, он выпустил винтовку, заставив лейтенанта ловить ее, и вернулся в свою машину.

Передохнув, лейтенант подошел к полицейскому фургону, открыл дверь и что-то сказал внутрь. В проеме показалась усатая физиономия с сержантским погоном под ухом. Затем из фургона вытолкнули спекулянта. Он был уже в наручниках и с подбитым глазом. Лейтенант подвел его к машине Андрея.

– Вперед. – Андрей указал на место рядом с водителем.

Из носа у спекулянта вдруг пошла кровь. Правая нога, которую он приподнял на носок, крупно и безобразно дрожала. Лейтенант усадил его в кресло, водитель протянул салфетку. Собравшись закрыть дверь, Андрей едва не ударил свою недавнюю знакомую, сердитую девочку – та заглядывала из-за его плеча в переднюю половину салона, где сидел спекулянт. Как будто зная, что ее не остановят, она легко шагнула внутрь – при этом оперлась на колено Андрея, и он несколько сдвинулся, – протиснулась к спекулянту, встала между его коленей и внимательно присмотрелась к нему. Увидев на лице брата кровь, она прижалась к его груди и горько, стараясь не открывать рта, заплакала.

Чувствуя, что ему становится тяжело дышать, Андрей вышел из машины. В своей руке он увидел трубку телефона, поднес ее к уху и сжал так сильно, что послышался хруст. Подъехал джип с гвардейцем свободной смены.

– Опресноков, 13, – сказал Андрей своему водителю и кивнул на спекулянта с сестрой. – Ждите меня. Отвечаешь за них головой.

Водитель пожал плечами.

– А вы?

– А я… за телевизором. Тут рядом.

Андрей сел со свободным гвардейцем в джип, попросил обождать, пока машина со спекулянтом развернется в тупичке, объедет их, и сказал двигаться следом.

Они возвращались прежней дорогой, плутая по улочкам старого города. Андрей поглядывал за машиной, ехавшей недалеко впереди. Близкие, но поднятые чересчур высоко вывески магазинов можно было прочесть, лишь прильнув к стеклу, нужной среди них не попадалось, и вскоре он забыл про телевизор, попросту разглядывал дома. Старый город он любил, но плохо знал. Однажды в детстве он заблудился здесь и добрых полдня гулял как ни в чем не бывало – приветливые старухи угощали его конфетами, огромные ручные собаки степенно обнюхивали, а одна мадам, спутав с собственным сыном, сказала идти домой. С тех пор он воспринимал эти улочки как аттракцион, луна-парк, в котором взяли, да и поселились смешные люди. Отвернувшись от окна, Андрей снова взглянул на машину впереди и увидел, как с крыши ее сорвались и отлетели три белых облачка. Он приподнялся, чтобы лучше видеть их, однако облачка улетучились, после чего машина резко взяла вправо и со звуком, похожим на удар тяжелого молота по железной кровле, врезалась в стоявший на обочине молоковоз.

Андрей выскочил из автомобиля на ходу и едва не выронил пистолет. Улица, до сих пор освещенная солнцем, погрузилась в сырую тень облака, и это было так неожиданно, что Андрей вскинул оружие. Поравнявшись с машиной, он не стал сбавлять шаг, а только махнул на нее пистолетом подскочившему гвардейцу. В лобовом стекле зияли пулевые зрачки с тончайшей снежистой каймой. Сквозь шум в ушах, сквозь стук нелепых, бившихся, как в погремушке, мыслей об игрушечном городе он ни на миг не забывал о своей главной цели; ее он разглядел, едва выскочив из машины, и теперь она приближалась заодно с игрушечным домом в конце улицы, там, где в черепичном скосе мансарды он заметил захлопнувшееся окно.

В подъезде пахло свежим печеньем. Лестничная клетка была увешана литографиями. На мансарду вела узкая, зигзагом, лестница с шаткими перилами. Площадку перед приоткрытой дверью густо покрывала пыль, в которой темнел свежий след ботинка. С порога Андрей подался в сторону, убираясь из освещенного проема и не давая стрелку, если тот ждал его, времени для прицельного выстрела. Но мансарда оказалась пуста. Андрей посмотрел в окно. Улица была как на ладони. Из-за цистерны молоковоза выглядывала полоса багажника разбившейся машины. Почуяв запах пороха, Андрей наклонился к фанерной обрешетке радиатора и увидел, что та уже была основательно расшатана, держалась на честном слове. Она поддалась с одного рывка, и стоило лишь гадать, почему ее не оторвали прежде, когда это зачем-то понадобилось. Из-под батареи Андрей вымел стреляную винтовочную гильзу. Он не стал трогать ее, а открыл окно, чтобы звать гвардейца, как увидел внизу, под самыми окнами, человека в дождевике, с саквояжем в руке. Припадая на ногу, тот спешно шел прочь и от дома, и от молоковоза. Ни секунды Андрей не сомневался, что это и есть снайпер, хотя поразился быстроте, с какой тот успел выстрелить и сбежать. Андрей бросился обратно в подъезд, но с полдороги повернул в соседний, через вторую дверь, какой подлец, скорей всего, и воспользовался.