С первой бомбой он промахнулся. И бросил вторую. – Чтобы избежать неприятностей, вам обоим стоит пойти в полицию и сделать заявление.

– Вы не коп, – сказал Ларкин.

– Нет. Это всего лишь предложение. – Взяв цель в вилку, Кинтайр выпустил третий снаряд. – Если они сначала спросят меня, что я об этом знаю, я могу адресовать их к вам. Где вы остановились?

– Иисус Христос! – простонал, как ребенок, Гвидо.

Лицо Ларкина оставалось неподвижным. Но он положил сигарету и сказал медленно и отчетливо:

– Я вам сказал, чтобы вы уходили домой. На этот раз я говорю серьезно, папаша.

Кинтайр напряг мышцы – только на мгновение, потом вспомнил, что должен быть спокоен и расслаблен.

– Я начинаю думать, а чем вы действительно занимались в этот уикэнд, Терри, – сказал он.

Как будто никакого движения не было. Кинтайр услышал щелчок, и складной нож оказался у его горла.

– Конец эпизода, – без всякой злобы сказал Ларкин. – Уходите. И если хотите себе добра, больше сюда не возвращайтесь.

– А знаете, – ответил Кинтайр, – теперь я считаю, что действительно пора вмешаться полиции. Когда-нибудь слышали о гражданском аресте?[18]

У Гвидо заурчало в животе.

Нож Ларкина устремился вверх. Это было искусное профессиональное движение; в этой кабинке, специально сконструированной так, чтобы не пропускать звук наружу, Кинтайр мог умереть совершенно бесшумно.

В тот момент, как появился нож, он понял, что будет ранен. Существует специальная техника владения ножом. И свои последние слова Кинтайр произнес совершенно искренне: Ларкин должен быть задержан. Его левая рука двинулась одновременно с правой рукой Ларкина. Нож пришелся в предплечье, лезвие разрезало рукав и кожу под ним, но больше ничего, потому что Кинтайр резко поднимал левую руку и ударил Ларкина по запястью. Руку Ларкина с ножом он ударил о стену кабинки.

Его правая рука прошла под колено Ларкина. Кинтайр чуть приподнялся; левая рука пришла на помощь правой, и Ларкин вылетел из кабинки.

Кинтайр последовал за ним, туда, где было достаточно места, чтобы иметь дело с этим мальчишкой. Ларкин ударился о стол (настоящий стиль вестерна, где-то частью сознания отметил Кинтайр); все, что стояло на столе, с грохотом покатилось по полу.

Вышибала громоздко побежал, чтобы прекратить драку. Кинтайр не имел против него ничего, но любая задержка даст время Ларкину. Поэтому он побежал навстречу вышибале, остановился за долю секунды до столкновения и принял толчок на бедро. Элементарно. Вышибала отлетел.

Ларкин уже был на ногах, изливая ярость и кровь. Он потерял свой нож; должно быть, кончик застрял… Внимание!

В свете свечей сверкнул второй нож. Кинтайр едва не наткнулся на него. Он упал в стиле дзюдо, смягчив столкновение рукой. На том месте, где он только что был, свернул влажный металл. Перекатившись на спину, Кинтайр ждал, что Ларкин бросится на него. Но тот не был столь наивен. Он схватил со стола бутылку кьянти и бросил.

Кинтайр спас глаза, торопливо подняв руку. Удар был ошеломляющий. Он снова встал. На краю поля зрения появился бармен, размахивающий пробкооткрывателем. Обычная драка в баре не имеет особых последствий, но эти двое настроены серьезно. Вышибала с трудом встал на четвереньки.

– Вызовите полицию! – крикнул Кинтайр. – И ради бога, скатерти начинают гореть!

Посетители расступились. Закричала какая-то девушка. Многие встали на стулья и жадно смотрели. Ларкин осторожно отступал вдоль стены. Кинтайр следовал за ним. Ларкин не дурак, чтобы побежать.

Кинтайр ждал, пока он не оказался на небольшим, свободном от столиков пространстве. Тогда он пригнулся и побежал. Левую руку поднял. Если понадобится, примет эту поганку на бицепс.

Ларкин у стойки бара собрался. Почти опустился на одно колено, подумал Кинтайр, как римский гладиатор, нацелившийся в живот. Необходима смена тактики.

Он изменил направление и оказался у стойки в шести футах от Ларкина. Опустился на ладони и, используя свою скорость, как лягушка, прыгнул на стойку и повернулся лицом к Ларкину. Один прыжок сделал вдоль стойки. Второй – в воздух, прежде чем Ларкин успел хотя бы наполовину распрямиться.

Ларкин упал, нож вылетел у него из руки. Кинтайр тоже упал. Это не дзюдо. Это вообще непонятно что. Триг смеялся бы, если бы мог это увидеть. Но…

Кинтайр повернулся. Ларкин неуверенно вставал. Кинтайр навалился на него и сзади сжал горло. Он лежал на спине Ларкина, ногами и всей своей тяжестью контролируя его тело, одной рукой сжимая горло, другой запястья.

– Хорошо, – тяжело дыша, сказал он. – Убирайся. Иначе я тебя придушу.

Ларкин непристойно выбранился, Он легче, но Кинтайр чувствовал его стойкость и силу. Неважно, сейчас он его держит.

– Бармен, – крикнул Кинтайр. – Позвоните в полицию…

Что-то приземлилось ему на голову.

Это было как взрыв. На мгновение он погрузился в ночь. Он чувствовал, как высвобождается из-под него Ларкин, слепо хватал руками воздух, а мир был чернотой и огромным жерновом.

Потом он пришел в себя. Рядом был Гвидо, потрясенный, всхлипывающий, прикладывающий носовой платок к его окровавленной голове.

– О, боже, док, простите, простите. Вы ранены?

Кинтайр осмотрелся.

– Где младший? – прохрипел он.

– Ушел через заднюю дверь. Боже, док, мне пришлось, вы сами не понимаете… Мария, богоматерь, прости меня, но…

Кинтайр встал, опираясь на Гвидо. Среди клиентов и обслуживающего персонала хаос. Он не обратил на это внимания, отстранил кого-то, даже не глядя. У его ног лежал стул певца. Должно быть, Гвидо ударил его этим стулом.

– Допустим, вы объясните мне, почему, – сказал он.

– Я… Уходите. Уходите, пока не пришли копы. Я вас прикрою… скажу, что не знаю, кто вы такой, вы незнакомец и… уходите!

Гвидо потащил его, продолжая всхлипывать.

– Мне нечего бояться полиции, – сказал Кинтайр. – Но кажется, что вам есть чего.

– Может быть, – прошептал Гвидо.

– Брюс умер ужасной смертью.

– Нет… ничего общего… клянусь вам. Клянусь богом, док. Это что-то другое… кто-то другой, ради бога! – Гвидо почти кричал. – Я боюсь не только копов, док. Других. Они убьют меня!

Кинтайр несколько долгих секунд смотрел на него.

В конце концов, подумал он, это брат Брюса. И Коринны.

– Хорошо, – сказал он. – Я вам ничего не обещаю. Попытаюсь узнать, в чем дело. Когда узнаю, может, решу рассказать полиции, а может, и не решу. А пока спокойной ночи, Гвидо.

Он повернулся, чтобы выйти в заднюю дверь. Через переднюю слабо доносились звуки приближающихся сирен, но у него достаточно времени, чтобы выйти в переулок и добраться до машины.

Неожиданно он с какой-то сонной радостью, какая бывает после любви, понял, что ужас оставил его. И когда он будет искать Ларкина и то ужасное, что представляет Ларкин, он будет делать это из