Папа отнял свистульку ото рта. Он вытер глаза и улыбнулся.

– Привет, девочки, – сказал он коровам. – Пришли присоединиться?

Словно отвечая ему, одна из них тихонько замычала, а другая подняла хвост и громко, с брызгами, плюхнула на землю лепёшку. Мы все рассмеялись, кроме Джессики, которую передёрнуло от ужаса.

Была у нас ещё одна традиция. По очереди мы с Клемом встали спиной к дереву. Папа достал складной нож и вырезал на стволе отметины на уровне нашего роста, а потом мы сравнили их с прошлогодними. Клем за год вырос примерно на шесть сантиметров. А я? Почти ни насколько.

Папа улыбнулся, складывая ножик.

– А, не переживай, дружок: скоро и у тебя будет скачок роста. Время у тебя ещё есть!

Вот так они и проходят: поминки по маме.

Папа хлопнул в ладоши и повернулся к викарию.

– Ладненько, Морис. Зайдёшь к нам выпить?

Викарий удивился, хотя каждый год происходит одно и то же.

– Раз уж ты предлагаешь, Роб, я не против. – Но потом он достал телефон и что-то в нём прочёл. – Ох. Видимо, не получится.

– Что-то случилось? – спросил папа.

Викарий поджал губы и посмотрел на небо.

– Надеюсь, нет. Мне нужно встретиться с ветеринаром. В другой раз, а, Роб? Храни вас всех Господь. Обо мне не беспокойтесь – я пройдусь.

Он увидел выражение моего лица.

– Что-то с Беном? – спросила я, тут же вспомнив, что ещё не говорила с ним об этом. Потом добавила: – Или с мистером Мэшем? – Я боялась того, что он мог мне ответить.

– Уверен, ничего страшного не стряслось, Джорджи. И мистер Мэш в порядке. Пока что, – сказал он, а потом повернулся и целеустремлённо зашагал в направлении Сент-Вуфа, что-то бормоча себе под нос.

Пока что!

Позднее оказалось, что встреча викария с ветеринаром положила начало всему самому плохому, что только со мной случалось.

Ладно. Думаю, теперь вы в курсе почти всего, что вам нужно знать.

Сейчас последняя неделя четверти, и все – включая учителей – как будто немножко с ума посходили.

День после поминок по маме был днём без формы: приносишь три фунта на благотворительность и можешь носить что угодно. Близнецы Ли оделись как Штучка Один и Штучка Два из «Кота в шляпе». Рамзи пришёл в форме. Сказал, что забыл, хотя это на него не похоже. А мистер Паркер, наш новый директор, на собрание явился в килте, и все очень смеялись, когда он исполнил небольшой танец.

У Рамзи чуть глаза не вылезли из орбит.

– Он в юбке! – прошептал он мне. Я попыталась ему объяснить, но это оказалось непросто.

Он прошипел:

– Так что, все мужчины в Шотландии их носят?

– Нет! Не всё время! Почти никогда, в смысле… – Я умолкла, потому что мистер Спрингэм громко прочистил горло и строго на меня посмотрел.

А значит, никто особо не слушал очередную лекцию мистера Паркера о Риске Передачи Заболеваний.

Всё, что я услышала, – про какую-то ЭПП – эболу чего-то-там какую-то – и неудивительно, что с таким-то названием я не провела параллели с Сент-Вуфом, а стоило бы.

После школы мне до смерти хотелось рассказать папе про килт мистера Паркера, так что домой я практически бежала. Над этим он точно посмеётся своим низким пахнущим кофе смехом, да ещё и добавит пару шуточек от себя. Вот только когда я вошла, за кухонным столом вместе с папой и Клемом сидела Джессика. Как правило, она так рано с работы не возвращается (чему я обычно рада), значит, что-то было не так…

– Джорджина, – сказала она, упираясь острыми локтями в стол. – Боюсь, у меня плохие новости. – Нужно отдать Джессике должное: она никогда не тянет кота за хвост. Наверное, это хорошо, но иногда мне хочется, чтобы она не была настолько прямой. Острая и прямая: в этом вся Джессика. Моё настроение, начавшее падать, стоило мне её увидеть, упало окончательно. Я почувствовала себя пустой, как взорвавшийся шарик.

Она сказала:

– Ты же знаешь, что в последнее время я много работаю?

Я кивнула. Как я уже говорила, Джессика работает в медицинской исследовательской лаборатории, прикреплённой к больнице, помогает разрабатывать вакцины. В последние несколько недель она задерживалась допоздна и работала по выходным.

– Все отпуска на следующий месяц отменили. Ситуация чрезвычайная – эта ЭПП выходит из-под контроля и, что ж… требуются все специалисты, какие только есть.

Я со стыдом признаю, что моей первой реакцией было не беспокойство из-за смертельного заболевания – таким нас и раньше пугали. И вот опять: ЭПП. Никогда об этом не слышал, а потом из каждого утюга только об этом и говорят…

Но я не знала, что означают эти буквы, или почему это плохо, или откуда оно взялось – вообще ничего.

Нет, моя первая реакция была полностью эгоистичной.

– Значит, в Испанию ты не поедешь?

В разговор вступил папа.

– Мы всё равно поедем в Испанию, солнышко. Просто Джессика с нами поехать не сможет.

Я скорчила разочарованную рожицу, но чувствовала совершенно противоположное. Это должна была быть наша первая заграничная поездка за много лет. Я уже купила два новых купальника, один – за свои деньги. Я твердила себе, что присутствие Джессики – невеликая плата.

А теперь платить вообще не придётся! Мои ноги под столом исполняли восторженную джигу.

– Всё будет хорошо, солнышко, – сказал папа, перегибаясь через стол, чтобы приобнять меня. – Обещаю, мы с Клемом не будем тебе надоедать своими мальчишескими штуками. – Он подмигнул Клему, который, вот молодец, подмигнул в ответ.

Я думала: «И где тут плохие новости? Пока что новости только хорошие…», и тут папа сказал:

– Есть ещё кое-что…

О-оу.

Он глубоко вдохнул и очень тихо пробормотал:

– Больше никакого Сент-Вуфа.

Я посмотрела сначала на папу, потом на Клема, потом на Джессику, потом на всех сразу. Лица у них были разные: брови папы практически встретились на переносице от беспокойства – он знает, что Сент-Вуф для меня значит. Клем опустил взгляд на колени. Поначалу я подозревала, что он на меня наябедничал, но потом он посмотрел на меня через очки и едва заметно покачал головой, будто говоря «Это не я». Лицо же Джессики было холодным и твёрдым, словно мрамор.

Папа заговорил:

– Мне жаль, Джорджи, но это слишком опасно. Это только на время. Я переговорил с Морисом, он всё понимает.

Я почти не слушала. Я таращилась на ничего не выражающее лицо Джессики, а она таращилась на меня в ответ. Наконец я сказала ей: