Остаток пути прошел почти в полном молчании. Каждый думал о своем. Когда мы подъезжали, хозяин попросил моего гида составить мне компанию за ужином, сожалея о том, что его ждут дела в городе. Назавтра утром мне давалось время для своих дел и отдыха до 11 утра, после чего Натан будет ждать меня для выезда на следующий объект. Такое расписание меня более чем устраивало. Расстались мы сердечно. После легкого ужина, видя, что Арина очень устала (меня самого уже клонило в сон, несмотря на то что было не больше девяти), я решил откланяться.

– Спокойной ночи, Роланд, – провожая меня в номер, сказала она, – удивительный сегодня день.

– Согласен! И тебе спокойной ночи.

– Мой рабочий день еще не окончен.

– Что? – изумился я, – когда же ты спишь???

– Я уеду после одиннадцати вечера. Если все будет нормально.

– Неужели после такого тяжелого дня тебе нельзя уехать пораньше?

– Может и удастся. Посмотрим, – устало улыбнулась она, – До завтра.

Оказавшись в номере, я написал небольшой отчет о начале работы на месте и тщательно наговорил события сегодняшнего дня на диктофон. Теплый душ освежил меня. Я прилег и начал думать о сегодняшних событиях, об Арине, Натане, Вадиме, тех людях, которых я встретил здесь… Искренность Арины, ее приятные манеры, привлекательная внешность и ум делали ее желанной для любого нормального мужчины. Слава Богу, в ее поведении не было и намека на флирт, хотя, как по мне, артистизма в ней достаточно.

Натан проявил достаточно благожелательности и радушия, держался спокойно и уверенно, мне было приятно находиться на его территории. Этот человек казался интеллигентным, опытным, уверенным в себе; его детище и то, что он из него сделал, не могли не вызывать уважение. Но я по своему опыту знал, что никогда не стоит делать поспешных выводов. Как бы там ни было, в таком красивом и спокойном месте, как оказалось, бушевали нешуточные страсти, и я надеялся выяснить, что послужило причиной столь сильной ненависти со стороны этого Семена к новичку. Мне хотелось верить, что хозяину действительно не удалось выяснить это. Но я не удивился бы, если бы от меня это попросту скрыли из дипломатических соображений. Или политических, или деловых. Или Бог знает, каких еще.

*

Прошло еще немного времени. Я бесстрашно сражался с турками на стороне армии Петра. Турки все-таки решили выйти из укрытия и, как только казаки уснули вповалку в моем номере, переплыли Дон на своих чалах и ползком по набережной добрались до стен Императорского зала. Там, внутри, под огромными окнами, в которых, почему-то, отсутствовали стекла, расположились казаки. Петр Первый, лежащий в засаде рядом со мной, щелкнул затвором Калашникова и шепотом сказал, что повелевает кричать «Ура».

Этот громогласный крик потряс стены. Я вместе со всеми выскочил из укрытия и бросил в удирающих турок первое, что попалось мне под руку. Потом еще раз и еще. Каждый раз мой удар достигал цели, и сражённые враги падали в воду. Когда набережная опустела, и крики затихли, мне стало интересно, чем это я так искусно кидал во врага. Каково же было мое удивление, что оружием оказался кинжал, который я снял с оружейного ковра, когда собирался в свой поход. На острие его вначале чистого блестящего клинка вдруг показались капли крови, потом она потекла густыми красными ручьями, по клинку, рукоятке, прямо мне на руку. Я вскрикнул, выронил его и проснулся в холодном поту, но ощущая себя практически казаком.

На часах было без пятнадцати одиннадцать. Спать больше не хотелось, и я, пребывая еще во власти своих грез, решил выйти на воздух. Мой номер находился на четвертом этаже гостиницы, прямо напротив лифта, и обширный балкон из гостиной выходил прямо на ресторан и на Старую Мельницу. Верно, люди ужинают в тамошних зимних залах. Завтра попрошу Арину показать мне их. Слева поблескивали воды Тихого Дона. Удивительное все-таки место. Неужели судьба привела меня сюда, чтобы я мог получить ответы на давно забытые вопросы? Боже, да я сплю наяву. Я помотал головой и, опершись на перила, стал смотреть на реку, втягивая ноздрями воздух. Ночной запах реки перемежался с другими: ароматы костра, жареного мяса (может это все-таки казаки жарят дичь для царя?) и другой еды смешивались с нотами свежераспустившейся зелени (о, волшебные ароматы весны!) и прочими, непривычными и новыми для меня. Их я встречаю и изучаю в каждой стране, где бываю, создавая для себя новые незабываемые образы и ассоциации. Так я стоял, внимая ресторанной суете внизу, наслаждаясь своим одиночеством среди этих звуков чужой весенней жизни. На палубе корабля находились люди, время от времени я видел вспышки камер. Сколько же людей поднимаются на этот фрегат, чтобы запечатлеть этот миг якобы сбывшейся мечты за штурвалом! А что творится здесь летом? Уже сейчас гости стремились выйти на воздух, там играла какая-то музыка, несмотря на то что было очень свежо. Легкие порывы холодного ветра со стороны реки не беспокоили меня, вызывая своими налетами лишь приятные мурашки на коже и заставляя трепетать от удовольствия в этой блаженной полудреме. Я повернулся к реке лицом и подумал об Арине: неужели она все еще там, среди этой суетной толпы, которая все убыстряла свой бег и шум, все больше заставляя меня верить, что я снова во сне. Как хорошо…

До моих ушей донеслись какие-то крики… Один, потом другой…. Сначала мне подумалось, что кто-то из компании потерялся, и его ищут, потом в небе перед собой я увидел фейерверк… Это было дальше по берегу, из другого заведения. А в этом по-прежнему кто-то шумел… Фонари на дорожке осветили людей: кто-то торопливо шел к выходу, некоторые бежали…. Как крысы с корабля, подумалось мне. Взгляд упал на фрегат. Там уже никого не было. Что-то случилось? Я услышал, как где-то внизу пробежал мужчина, громко крича: ПОЖАРНЫХ!!!!! ГОРИМ!!!!

Горим? Это мне снится? Если так, то после этих слов сон слетел с меня. Шум внизу продолжался. Я решил спуститься вниз, может там нужна моя помощь, может помощь нужна Арине. И как только я об этом подумал, я явственно ощутил не только соблазнительный дух костра, но и усиливающийся запах гари. Слева от меня свет скользнул по чьей-то фигуре. На балконе соседнего номера стоял мужчина в халате и курил.

– А ведь правда горит, – сказал он мне, качая головой, – сгорит ведь нахрен, если пожарные не успеют. Ай-яй-яй…, – он