НФ всегда отвергал тактику заключения союзов с классическими правыми; его свобода маневра была ограничена лишь крайне правыми движениями и организациями, и когда во втором туре президентских выборов Жан-Мари Ле Пен отдал свои голоса д’Эстену, он сделал это с демонстративной неохотой, объясняя свой поступок тем, что должен был предотвратить победу кандидата левых Франсуа Миттерана[60].

Была, однако, еще одна причина, предопределившая длительный период неудач Национального Фронта — он очень сильно отличался от «Нового порядка» или «Партии новых сил» по своей природе. Вынесенные на гребне революционной волны 1968 г. организации типа «Нового порядка» хотя и тяготели к объединению всех ультраправых, но были, по сути дела, жесткими структурами сектантского толка. А Национальный Фронт с самого момента своего возникновения представлял собой принципиально новую ступень развития политических объединений крайне правых. Можно сказать, что приблизительно до 1978 г. НФ был своего рода эмбрионом крайне правой организации нового типа — федеративной по своему организационному признаку, способной включать в себя достаточно разнородные элементы, интегрировать их, а самое главное — опираться на по-настоящему массовую поддержку в разных слоях общества.

В 1978 г. произошло событие, серьезно повлиявшее на смену курса НФ. 18 марта в собственной машине был взорван теоретик и идеолог партии, близкий друг Жан-Мари Ле Пена, историк Франсуа Дюпра.

Смерть Дюпра изменила политическую линию Национального Фронта. На место представителей фракции «националистов-революционеров», унаследовавших экстремистскую риторику Нового порядка (Ф. Дюпра, Пьер Буе, Ален Рено, Пьер Поти и др.), пришли гораздо более умеренные «солидаристы» во главе с Ж.-П. Стирбуа. Основными установками солидаристов, проповедовавших идеологию «третьего пути», были антикоммунизм и борьба с иммигрантами-арабами. В отличие от «националистов-революционеров» солидаристы рассматривали Израиль как союзника Франции в борьбе с мусульманской опасностью. К концу 1979 г. солидаристы захватили в партии все ключевые позиции.

Изменение баланса сил в партии спровоцировало серьезный внутренний кризис. Произраильская позиция Ж.-П. Стирбуа привела к разрыву Национального Фронта с многими группами крайне правых, в частности, с последователями Шарля Морраса. Рушился с таким трудом созданный конгломерат националистических сил, трещала по швам и ходила ходуном вся система НФ. Пьер Поти, бывший редактор первого официального печатного органа партии «Боец», опубликовал на страницах журнала «Наша Европа», издаваемого Федерацией национального и европейского действия (ФАНЕ), статью под названием « Фронт умер».

«Испытывая отвращение к талмудическим проискам команды солидаристов, я покинул Фронт, — писал Поти. — Жан-Мари Ле Пен, отдаешь ли ты себе отчет в том, что стал игрушкой в руках сионистов?»[61]

Раскол между старой и новой командами предопределил фиаско Ле Пена на президентских выборах 1981 г. Незадолго перед выборами сложил с себя полномочия генерального секретаря партии последний из фракции «националистов-революционеров» Ален Рено. Многие из верных сторонников Ле Пена усомнились в его верности идеалам и принципам крайне правых. В результате Жан-Мари не сумел даже собрать необходимого количества подписей поручителей для выдвижения своей кандидатуры на выборах![62]

«Мы не были поняты, — с горечью констатировал Ле Пен. — Но мы еще придем, чтобы дать бой социализму!»

Унизительное фиаско не сломило его, как не сломили и прошлые поражения, и будущие удары судьбы — вплоть до последнего удара «ножом в спину», случившегося весною 2015 года. Национальный Фронт провел перегруппировку сил; сотрудничество Ле Пена и солидаристов привело к выработке политической программы, наиболее цельной и логичной за все предыдущие годы существования партии. Ле Пен встал в оппозицию как к левому правительству, так и к правым парламентским партиям. Политику НФ определяла сплотившаяся вокруг него группа, «мозг партии», куда, помимо опытного аппаратчика Ж.-П. Стирбуа, входили убежденный антикоммунист Мишель Коллино по прозвищу Барбаросса, советник по экономическим и социальным вопросам Жан-Мари Ле Шевалье, масон высокого ранга Жан-Пьер Шенарди, чрезвычайно преданный Ле Пену («за Ле Пеном я последую даже в ад», — говорил он), и Ролан Гоше — единственный человек в руководстве партии, представлявший жесткую линию бывшей группы Дюпра. Этот «коллективный разум» разработал новую программу НФ, с которой Ле Пен вернулся в большую политику весной 1983 г. «Нам нельзя называться крайне правыми, — заявил он. — Нас куда точнее характеризует термин „национальные правые“»[63].

Дистанцировавшись от пугавших избирателя правых экстремистов, с их приверженностью насильственным методам ведения политической борьбы, с их антисемитизмом, их симпатиями к нацистской символике и ритуалам, Национальный Фронт начал стремительно обретать популярность. Конечно, достижения 1983–1984 гг. не сравнить с успехами первой половины 2000-х, и все же для ютившегося в гетто маргинального движения, каким был несколькими годами ранее Национальный Фронт, это было колоссальный рывок вперед.

На муниципальных выборах в марте 1983 г. в 20-м округе Парижа Ле Пен получил 11,3 % голосов. А в июне того же года в Париже прошла демонстрация полицейских из Профессиональной независимой федерации полиции. Появившийся перед Дворцом Правосудия Ле Пен был встречен аплодисментами и криками «Ле Пен — президент!»

В сентябре 1983 г. на повторных муниципальных выборах в г. Дре Национальный Фронт получил 16,7 % голосов. Кампанию здесь проводил Ж.-П. Стирбуа.

А в июле 1984 г. на выборах в Европарламент партия Жан-Мари Ле Пена получила 11 % голосов и 10 депутатских мандатов.

Начиналась эпоха «эффекта Ле Пена» — эпоха, в которой Национальному Фронту суждено было играть роль «злодея» на политической сцене, чудовища, безобразного и внушающего ужас, но при этом являющегося неотъемлемой частью политического бестиария Франции.