в ответ, а Фиса, ужасаясь своей смелости, положила номерок на его раскрытую ладонь.

Алексей отодвинул приятеля и подал номерки — свой и Фисин — гардеробщице.

— Лешка, мы же договорились! — обиженно пробасил Славка, пригибаясь к уху Алексея.

— Айн момент! — так же тихо ответил Алексей.

Сунул свою черную цигейковую тужурку Славке, а сам, картинно склонив голову, застыл, держа Фисино пальто в вытянутых руках. Фиса вспыхнула:

— Что вы?… Я сама.

— Прошу! — сказал Алексей сладким голосом и ловко помог Фисе надеть пальто.

Пока она застегивала пуговицы, Алексей проворно надел тужурку и шапку-кубанку.

Прищелкнув каблуками франтоватых хромовых сапожек, галантно представился:

— Алексей Ломов!

Фиса несмело подала ему руку.

— Семицветова… Фиса.

— Очень приятно.

Алексей вежливо откозырнул, круто повернулся, кинул «Пошли!» молча наблюдавшему за ним Славке.

В дверях обернулся, метнул острый взгляд на растерянно смотревшую вслед ему Фису и послал ей воздушный поцелуй.

— Ой, дуреха! — сказала Тося, не то осуждая, не то сочувствуя.

И всю дорогу — они жили в одном общежитии, только в разных комнатах — пересказывала Фисе, явно с профилактической целью, различные истории о мужском коварстве и вероломстве.

Фиса ушла к себе возбужденная и растревоженная и долго не могла уснуть, переполненная сладкой жутью.

Впрочем, предостережения подруги произвели на нее немалое впечатление, и если бы события стали развиваться по разработанному Тосей сценарию («Теперь ты от него не отвяжешься. Завтра жди в гости!»), возможно, что Фиса нашла бы в себе силы для отпора.

Но Тосины прогнозы оказались еще более ошибочными, нежели вошедшие в пословицу прогнозы погоды.

Ни завтра, ни послезавтра, ни в последующие дни Алексей в гости не заявлялся.

А Фиса, безоговорочно признававшая Тосин авторитет в сердечных делах, ждала его. Ждала сперва с опасливым волнением, потом с нетерпением и, наконец, с обидою обманутых надежд.

До нее доходили слухи, что Лешка Ломов «гуляет» с молоденькой учительницей из школы-интерната. Тося показала ей как-то эту учительницу.

— Ничего особенного! — сказала Фиса, придирчиво оглядев ее. — Подумаешь, вырядилась!

Встретились они с Алексеем совсем нечаянно.

Фису пригласила на именины бывшая школьная подруга. Среди прочих гостей оказался и он. Как потом выяснилось, зашел случайно. Его затащил один из приглашенных парней, зная, что такой весельчак, песенник и плясун в любой компании будет не лишним.

Когда Алексея, нового в этом доме человека, стали знакомить со всеми и подошла очередь Фисы, он сказал:

— Мы уже знакомы. — Как-то по-особенному приветливо, почти застенчиво улыбнулся и добавил: — Если не забыли Алексея Ломова?

Фиса, ожидавшая какой-нибудь колкой шутки и приготовившаяся дать сдачи, была обезоружена.

— Нет, не забыла.

И почему-то на душе у нее стало так легко и отрадно, как давно не было.

Весь вечер Алексей был возле нее.

За столом глаз с нее не спускал и, что Фису особенно подкупило, пил умеренно, но весело и не чванясь. Танцевал почти только с ней, но каждый раз, перед тем как пригласить, спрашивал взглядом позволение. И танцевал без вывертов и прижиманий. А когда стали петь песни, каждый раз, перед тем как запевать, обращался к ней:

— Какую?

И все песни, которые любила Фиса, он знал…

Конечно, он провожал Фису.

Фису и Тосю. Он взял их под руки и всю дорогу смешил, рассказывая анекдоты и разные забавные случаи.

И Тоська, та самая Тоська, которая так старательно предостерегала Фису, теперь хохотала, жеманно взвизгивая, и, будто обессилев от смеха, висла на нем, прижимаясь к его плечу.

Но Фису это не задевало, она чувствовала, что идет он только с ней и рассказывает только ей…

У дверей общежития Алексей степенно попрощался с обеими за руку и, заглянув Фисе в глаза, сказал:

— Девчата, завтра мировая картина. «Фанфан-Тюльпан». Приходите. Я возьму билеты на восьмичасовой.

А после сеанса пригласил в кино на следующий день. Тоже шла какая-то очень замечательная картина.

Тося мужественно отказалась, сославшись на заседание «комсомольского прожектора».

С того вечера они стали ходить вдвоем.

Алексей много рассказывал и не только смешное. Про войну, про то, как работал в Средней Азии. Тоже на стройке. Фиса очень любила слушать его рассказы. И вообще, ей было с ним удивительно хорошо и легко. Теперь она уже точно знала, что вовсе он не такой, как про него говорили. Никакой он не нахальный. Он вежливый, умный и… скромный. Да, скромный! Проведет до общежития, попрощается и уйдет. Или, если еще поговорить надо, скажет: «Походим!» Нет этой глупой привычки тискаться в коридоре или по-за углами…

Теперь даже и вспоминать неудобно, перед собой неудобно, как она огорчилась, когда он в первый вечер, как ходили они в кино, довел ее до дверей общежития, попрощался и ушел. Думала: все!.. Походил два вечера, надоело и ушел.

Нет, он очень хороший!..

Так прошло около полутора месяцев.

Они просмотрели множество фильмов, несколько раз съездили в город в театр и в филармонию.

Про них говорили: Лешка закрутил с Фиской. А они еще даже и не поцеловались.

Когда Алексей возвращался к себе домой (он занимал комнату в доме молодых специалистов, еще этот дом называли итээровским общежитием), — возвращался в необычно для него раннее время — соседи спрашивали:

— Ну, как дела, Леша?

— Нормально.

— Видать, не подфартило?

— У кого, может, и не подфартило.

— А у тебя?

— Я сказал, нормально.

Но ему не очень верили. Былая его яркая слава стала тускнеть.

Его это мало беспокоило. Он знал, чего добивался.

Зато Фиса все чаще и чаще задумывалась.

Уж очень «не как у людей» складывалось у них с Алексеем. Кто он ей?.. Как кто?.. Ну, просто друг!..

Уже потом, позднее, когда стали они мужем и женой, Фиса призналась как-то в располагавшую к полной откровенности минуту:

— А знаешь, Леша, я ведь сперва боялась тебя, а потом… удивлялась.

— Удивлялась-то чего?

— А как же? Ты ведь сразу понял, что очень ты мне показался.

— Допустим.

— А у парней уж так, как заметит, что он девчонке по сердцу, сразу… отдай все.

— Нормально.

— Ну, а ты не так, вот я и удивлялась…

— Боялся я.

— Что по роже дам?

— Наоборот. Боялся, что согласишься сразу.

— У, бессовестный!..

Но это было потом, а пока что Фиса от встречи до встречи находилась в тревоге: может, сегодняшняя встреча была последней, а завтрашней вовсе и не будет…

Но вот в один из звонких весенних дней, когда Фиса сразу после работы, наскоро перекусив и поспешно переодевшись, пришла в скверик возле кинотеатра, где они всегда встречались, Алексей сказал ей:

— Пойдем на гору! Тропки уже подсохли.

Фиса даже вздрогнула от неожиданности. Вот оно!.. И тут же