Вот таким людям и демонстрировали Сару Бартман. На сцене Сара была одета в облегающий костюм телесного цвета, украшенный бусами и перьями. А еще она курила трубку. В 1810 году в The Times писали, что «ее одежда сшита из ткани, максимально напоминающей цвет ее кожи. Наряд подчеркивает все контуры ее тела, и зрителям даже предлагают рассмотреть странности ее фигуры». Справедливости ради стоит сказать, что даже в те времена выставление женщины напоказ ради ее ягодиц вызвало скандал. Было собрано немало подписей за освобождение Сары. Противник рабства Закари Маколей (1768–1838) и Африканская ассоциация в 1810 году подали иск, и дело Сары рассматривалось в суде. Судья несколько часов допрашивал Сару, чтобы убедиться в том, что она подвергается жестокому обращению. Уильяму Данлопу разрешили присутствовать в зале суда во время допроса Сары. Он даже предъявил контракт, подписанный Сарой, в котором она соглашалась на определенные условия работы. Мы никогда не узнаем, повлияло ли на показания Сары его присутствие, но она заявила суду, что «не подвергается угнетению» и вполне «счастлива в Англии». Иск был отклонен.

Сара никогда не выступала обнаженной. Когда в 1814 году ее продали, чтобы выставить в Пале-Рояль, она не позволила французским врачам осмотреть свои гениталии. Но в 1816 году она умерла от алкоголизма, хотя ей было всего тридцать шесть лет. Жорж-Фредерик Кювье (1773–1838) произвел вскрытие и составил подробный отчет о ее анатомии. Отчет этот хорошо известен, особенно — подробное, вуайеристское описание вульвы, ягодиц и мозга (мозг Сары французский врач сравнил с мозгом обезьяны).

Belfast Commercial Chronicle, понедельник, 15 января 1816 года

Кювье сохранил мозг и скелет Сары, а ее гениталии поместил в формалин. Было сделано несколько слепков с ее тела, в том числе — восковой слепок ее вульвы, который демонстрировался в Музее естественной истории вплоть до 1974 года. В 2002 году президент Южной Африки Нельсон Мандела потребовал возвращения тела Бартман и слепков на родину, и ее останки были похоронены в Хэнки, в провинции Истерн-Кейп.

XIX век был золотым веком физиогномики — к счастью, эта практика «определения» характера человека по его внешности ушла в прошлое. Первые криминалисты — такие, как Чезаре Ломброзо (1835–1909), полагали, что преступные склонности человека можно определить по чертам его лица и физическим особенностям. И одним из преступлений, которое они таким образом «предсказывали», была проституция. Разные ученые, в том числе Адриан Чарпи (1848–1902), изучали гениталии проституток и напрямую сравнивали их с гениталиями черных женщин, чтобы выявить признаки повышенной сексуальности. Чарпи утверждал, что и у проституток, и у «готтентоток» увеличены половые губы, что говорит о значительной сексуальности. В книге La Donna Delinquente (1893) Ломброзо сравнивал изображения тела черной женщины с телом проститутки, чтобы «доказать» извращенную, животную природу обеих.

Хотя эта глава посвящена, главным образом, колонизации гениталий черных женщин, важно признать, что в той же степени европейцы были увлечены (и даже напуганы) гениталиями черных мужчин. Миф о «большом черном члене» уходит корнями в старинную колониальную пропаганду. Тогда черных мужчин называли сексуальными дикарями, практически опасными животными. Если ягодицы и гениталии черных женщин считались «свидетельством» их распутства, то пенисы черных мужчин называли признаком гиперсексуальной, животной натуры. В 1904 году доктор Уильям Ли Говард опубликовал в медицинском журнале статью «Негр как характерный этнический фактор цивилизации». В ней он утверждал, что «большие размеры пенисов африканцев» не позволяют им стать «цивилизованными» и «моральными», как белые мужчины. Говард полагал, что развитие мозга черных мужчин останавливается в пубертате, и «генетические инстинкты [становятся] главным управляющим фактором их жизни… Такой мужчина бродит по ночным переулкам с пенисом, раздутым от болезни, и заражает свою невесту той же распущенностью, которую он часом позже продемонстрирует сожительством с низшими представителями своей расы».

Большие ягодицы и крупные половые губы считались признаком распущенности и расовой неполноценности. Итальянское обследование женщины-преступницы, XIX век

Последствия такого псевдонаучного расизма оказались далекоидущими. Так оправдывали жестокую, в том числе сексуальную, эксплуатацию черных мужчин и женщин даже в ХХ веке. В военных пропагандистских кампаниях 20–30-х годов активно использовались сексуальные стереотипы женщин из колоний — так армия пыталась привлечь европейцев в колониальные войска.

Немецкая открытка с надписью: «Новый город — новая девушка!» Из книги Инге Оостерхофф: «Поздравления из колоний: Открытки позорного прошлого»

Эти открытки больше говорят о колониальных фантазиях фотографа, чем о фотографируемой женщине. Фотография из книги Малека Аллулы «Колониальный гарем»

Жан Жюль Антуан Леконт дю Нуи «Рамзес в его гареме», Парижский Салон, 1887

Эжен Делакруа «Еврейская свадьба в Марокко», 1841

На колониальных открытках того времени подчеркивались груди, большие ягодицы и нагота цветных женщин — это должно было показать европейцам их сексуальную доступность. Женщина на таких открытках — это просто картинка, утверждающая колониальную власть. Она сведена до уровня физического объекта, как это случилось когда-то с Сарой Бартман.