Поздоровавшись и пожелав Константину здоровья, мы отправились сначала в зал, где предварительно обмылись и очистили кожу, затем мы присоединились к брату императора.

— Ну и как прошла ваша инспекция, мой друг — Константин улыбаясь обратился к Алексею Стратигопулу — Наши войска на высоте?

— Не совсем. Особенно подчиненные Армана, у них ни дисциплины, ни воинского умения. Но великий коноставл обещал за них взяться и с завтрашнего дня его инструкторы займутся их обучением. Ты бы видел, Константин, как краснел за своих варангов их командир! — Алексей расхохотался и его с удовольствием поддержал Константин — Сначала Арман вырубил его лучшего варанга, затем против нашего барона вышли сразу пятеро.

— И как?

— Арман в реальном бою прикончил бы их за несколько ударов сердца.

— Кстати, ты слышал, что самозванец, объявивший себя королем Сербии и захвативший Эпир и Фессалоники, полностью установил свою власть во всех захваченных городах и как-то смог привлечь на свою сторону дворян, отобрав у магнатов их земли и часть их раздав безземельным дворянчикам!

— Я слышал, что ты пытался отбить Фессалоники, но король Сербии Арман Первый, которого короновал Папа, смог наголову разбить посланные тобой семь тысяч! — Алексей повернулся ко мне и ухмыльнулся — прикинь, Арман, эта головная боль твой тезка! Будучи приемным сыном брата короля Франции и каким-то образом получив два герцогства, этот твой соотечественник теперь нависает над нашей империей. По слухам, Этот Арман собрал со всех захваченных земель детей и готовит из них войско по примеру мамлюков, сначала рекрутировавшееся из юношей-рабов тюркского происхождения, а затем и из народов Кавказа.

Я, нежась в горячей воде, наивно поинтересовался — Но для создания из этих детей армии потребуется около десяти лет?

Константин кивнул — Скорее всего через десять лет нам придется быть готовыми встретить это войско.

Резко перескочив на другую тему, Константин продолжил — Арман, ты в курсе, что моя племянница Ирина от тебя без ума?

Я развел руками — Нет! Я даже боюсь думать такие вещи, не хватало еще мне лишиться милости нашего василевса.

— Так вот, Михаил не видит, а я за моей любимой племянницей давно наблюдаю и вот что я тебе скажу — на нее слюнями исходит родственник великого примикирия (церемонимейстер двора + глава эскорта императора), его имя Аркадий Дука. Этот молодой и богатый бездельник обзавелся связями во дворце, в том числе среди евнухов, которыми дворец буквально наводнен. Аркадий очень опасен, он видит в тебе соперника, Арман, и от него можно ждать чего угодно. Советую тебе быть осторожнее!

Я кивнул — не было печали, черти накачали. «Где же вас всех хоронить-то» — с юмором подумал я.

После бани я поспешил в свой особнячок. Для большего эффекта при встречах с Ириной я решил все-таки попробовать изготовить гитару-шестиструнку и заранее приготовил рубанок и минимально тонкие кедровые доски, которые мне придется строгать и строгать до посинения пальцев. Клей я заранее купил и старательно высушил купленные кедровые заготовки. С помощью кожи акулы, заменяющей мне наждачную бумагу, я довел толщину дек примерно до трех миллиметров. С помощью самодельного лобзика вырезал отверстие на верхней деке. Больше всего времени ушло на сборку боковых зажимов, которые укрепляют тонкую древесину. Оставив все сохнуть, я взялся за создание деревянной полосы, которая будет закрывать зажимы, и придавать гитаре цельный вид. Труда составило согнуть древесину. Для этого мне потребовалось вымачивать ее в течение долгого времени. Короче, на изготовление гитары у меня ушли вечера в течении пары недель, которые были посвящены спайке моих подчиненных и зарабатыванию у них авторитета, подкупу нужных чиновников.

Представить новый инструмент Ирине я решил в ближайшие конские ристания — соревнования в искусстве управления лошадьми. После чествования победителей во дворце должен состояться пир, на котором я обязан был быть, а на следующий день меня пригласил к себе дядя моей принцессы, там-то я и решил удивить ее звучанием гитары и новыми лирическими романсами. Я для себя решил — Ирина станет моей императрицей!

Глава 7

Ипподром был как всегда полон — зрелища у народа стояли стояли на втором месте после хлеба. Появление в Ложе императора сопровождалось долгим скандированием толпы, кричащей: «Взойди!». Рев и гул поднимался на сто — тысячном стадионе. И действительно, он восходил, словно солнце, поднимаясь по ступеням лестницы, выложенной из морских раковин, блестя на солнце одеждой, расшитой золотом, осеняя собравшийся народ крестным знамением и давая знак чиновнику начать соревнования. Наконец лошади начали свой бег и на стадионе начали делать ставки.

Аркадий сидел рядом с Ириной и млел от удовольствия, якобы ненароком касаясь принцессу локтем. Краем глаза он поглядывал на василевса, которому уже доложили о настойчивом ухаживании сына великого примикирия за Ириной. Василевс пламенно болел за свою команду и половина ипподрома болела вместе с ним.

Ипподром приобрел большее значение, чем римский собрат, фактически легитимизируя императора, поскольку его должность была не наследственной, он мог ее лишиться в любой момент. Сакрализация власти, характерная для византийской государственности, должна была иметь и общественное признание. Император в Константинополе, в отличие от правителей Востока, лицо публичное, почти медийное, для которого необходимы высокие рейтинги, требуемые постоянного подтверждения. С этой целью со стороны Большого дворца была построена специальная императорская ложа — Кафизма, украшенная красивыми статуями, получив при этом прямое сообщение с одним из триклиниев Большого дворца, ставшая, таким образом, дворцовым балконом. К ней был свободный проход, так как император должен был по традиции награждать победителей. В целях его безопасности василевса можно было в одно мгновение выставить оборону либо по специальному проходу провести его в Большой дворец.

При его появлении на Ипподроме василевса представители партий болельщиков, пытаясь повлиять на него, подавали прошения, жалобы, а иногда и претензии с требованиями свержения императора. Михаил Палеолог помнил, как в день его коронации они произносили славословия императору, затем по специальному протоколу его провозглашал специальный запевала, а затем уже трижды народ. Таким образом, ипподромные, околоспортивные объединения становились грозной политической силой, аккумулировавшей протестные настроения столицы империи. Для императора такое неспортивное поведение фанатских группировок помогало разъединить народ в совместной борьбе против государственной власти.

Но никто из чиновников не преувеличивал значение народных выкриков на ипподроме, так как чаще всего ловкие богачи или представители власти за деньги нанимали специальных подстрекателей-крикунов, восхвалявших или ругающих кого-либо. Их краткие, хлесткие речевки подхватывали болельщики, если они им нравились: «Многие лета императору!», «Другого императора ромеям!», «Правоверного василевса ромеям!» Император, поддерживая ту или иную партию, невольно создавал свою коалицию, ее приверженцы считались сторонниками власти, остальные, естественно, становились оппозицией. Лидеры правящей партии занимали почетные места на Ипподроме, справа