говорит Марыся. – Тогда хочу тебе еще кое-что сказать. Мы когда эту Фоменко искали, я запомнила. Не была она в районе Коштоянца. Всяко след проявился бы. Мобильник ее подбросили. В какой-нибудь люк. И знаешь, больно удачно подбросили: папаша в итоге три дня ушами хлопал. Когда они ругались, она часто у подружки ночевала, она аспирантка в МГИМО и хату там снимает. Понимаешь? Он, если видел, что она там, то и не парился.

– Да. Это мог знать только знакомый.

– Хорошо знакомый, – поправила она. – Светуль, ты хоть по нам скучала?

– А то!

Я вру. Прошло слишком много времени, все перегорело. Я умерла и родилась заново. Теперь я вижу новую землю и небо в алмазах. Мое имя – «Светлана» – то же самое, но состоит из других звуков. И даже сны другие снятся, ей-Богу.

Мы уже подходим к остановке. Вдруг Марыся пригибает голову – словно высматривает что-то на асфальте слева от себя. Я знаю этот взгляд – такой прием расширяет периферийное зрение. Так что Марыся, на самом деле, смотрит назад. Я удивленно оборачиваюсь. Почти вплотную к нам идет крепкий парень в черной куртке. Он кажется мне немного странным, но никакой опасности я не чувствую. Я не успеваю спросить Марысю, почему она напряглась, как она вдруг бросается к парню – и огромный черный нож уже уперся в его пах. Парень реально отваливает челюсть.

– Дышишь, сука! – шипит Марыся. – Я тебя по дыханию еще на Шаболовке вычислила! А ну пошел отсюда, пока яйца не отрезала.

Парень превратился в соляной столп, какой-то мужичонка с портфелем, вышедший из офисной двери метрах в двадцати впереди нас, испуганно шарахается и бежит к машине. Машина, взвыв, трогается с места. Парень отступает назад и молча припускает к углу дома.

Марыся стоит, играет ножом.

– Ну, покажи, похвастайся, – говорю я.

Она, словно нехотя, демонстрирует.

– Бенчмейд, черная серия… Виталик подарил…

– Не боишься таскать? Это же для спецподразделений.

– Да ну… – отмахивается она.

И вот ради такой демонстрации, она напала на бедного парня. В этом вся Марыся.

– Что еще новенького? – спрашиваю я, чтобы сделать ей приятное.

Она оживляется, начинает выворачивать карманы.

– Ну, куботаны, смотри, какие хорошие появились, смотри, чехол с перцовым картриджем для айфона, пластиковый ножик хороший, зител дельта дарт, мы его специально на свинопуховике проверяли…

– Это что?

– Да туша свиная с мешком глины, в куртку заворачиваешь и бьешь… Кончик потом обломался, но можно подточить, зато никакой металлодетектор не берет. В метро можно ездить…

Марыся свернула на любимую тему. Я смотрю на нее с улыбкой.

– Ладно, Марысь, – говорю наконец. – Мне пора.

– Хочешь, посидим где-нибудь в кафе? – неискренне предлагает она.

Я знаю, что сидение в кафе для нее – мука смертная. Вот ножички пометать – это да.

Я чмокаю ее в щеку, она бежит за автобусом.

Я захожу за угол и останавливаюсь. Парень, который шел за нами, теперь стоит возле огромного черного джипа и разговаривает с двумя угрюмыми кавказцами. Они скользят по мне серьезным взглядом, потом что-то негромко говорят. Я уж начинаю беспокоиться, как рядом с ними останавливается полицейская машина. Обрадованная, я делаю шаг – и снова торможу.

Из машины выходит мент. Его расхлябанная походка кажется мне очень странной – менты так не ходят. К тому же его гражданская рубашка распахнута до пупа, на груди висит золотой крест на длинной цепи. Мент подходит к этой группе, и они начинают ему что-то объяснять. Все четверо снова скользят по мне досадливым взглядом, но, кажется, я их совсем не интересую.

Я осторожно оглядываюсь. Вот то место, где Марыся наставила на парня нож. Впереди офисная дверь, над ней – вывеска банка.

И тут я начинаю так хохотать, что мне приходится отступить за угол, чтобы продышаться.

Марыся не выпендривалась! Она, действительно, по дыханию вычислила бандюка! Вот только не мы ему были нужны, а видимо, чувачок с портфелем – типичный «черный обнальщик». Марыся спутала всю их операцию. Парень должен был отобрать портфель, потом подъехал бы джип, а липовый мент отсекал бы погоню. Я хохочу, вытирая слезы рукой, на меня удивленно косятся прохожие.

Парень был явно с пистолетом – эти ребята ходят под самыми серьезными из всех существующих статей уголовного кодекса. И попадись мы ему уже после захвата денег, он бы застрелил нас, не задумываясь. Но по пустому, без особой необходимости они и пальцем не шевельнут.

Так что я даже схулиганила – проходя мимо, показала им язык. Один из кавказцев лишь покачал головой, другие продолжили свои тихие обсуждения.

Можно не сомневаться, что в один из ближайших дней чувачка все равно распотрошат.

А не вози!

Глава 10

Демичев обещал предоставить мне материалы, но так ничего и не выслал. Дело обычное: это для меня все завертелось совсем недавно, поэтому я пока энтузиаст. Они же прошли путь длиной в полтора года. Ужасный путь. Там были надежды, было «вот-вот», было «опять не то» – сплошные подъемы и спуски. Не думаю, что они рассчитывают на меня всерьез. Просто они могут себе позволить эти гальванические движения. Еще один путь, ведущий в никуда. Для успокоения совести.

Так думают они.

А что думаю я?

Случай Гали Фоменко меня тревожит, я чувствую, что за ним открывается бездна, при взгляде в которую кружится голова.

Что-то отжившее и отчаявшееся, подобно осеннему листу, чертит круги над этой простой историей.

Ничего не подозревающая девушка опускает стекло, и коренастый ставропольский пенсионер, приехавший в Москву за машиной, говорит и говорит, захлебываясь.

Безмолвные круги расходятся от этого немого разговора, и безропотной водомеркой в их плен попадаю я.

Что это: случай? Судьба?

И я уже не могу успокоиться: я иду по ее следам.

Марыся прислала мне полное досье. В нем – сотни страниц. Я не люблю посещать этот мир, но деваться некуда. Полтора года назад Галя Фоменко скачала в свой телефон фотографию этого человека.

Я открываю Марысины файлы. И вот – постное благостное лицо шкодливо косит взглядом.

Святой. Представитель Шестой Расы, о как. Как же так получилось, что советский невропатолог, кандидат медицинских наук Александр Константинов стал святым?

Прежде чем получить ответ на этот вопрос, я открываю кожаную папку с золотыми буквами.

В левой части бирюзового неба висит идеальный треугольник Белухи.

Гора это маленькая, меньше пяти тысяч метров. Красивая, вне всяких сомнений, но маленькая. Ее даже смешно сравнивать с главными вершинами мира, но гонору-то, гонору.

Впрочем, оно и понятно. Все эти