Он с большим интересом оглядел меня с ног до головы.

– А ты что же, на велосипеде катаешься?

– Вроде того.

– И решила сделать привал. Именно здесь.

– Ага…

Он опять осмотрел меня, задержавшись на груди.

– Слушай, а пошли ко мне в гости. Я тебе свой дом покажу, он у меня исторический. Заодно поболтаем.

– А пошли, – согласилась я.

Я подняла велосипед и двинулась за ним. Вначале мы прошли метров сто по Центральной аллее, потом за туями свернули на неприметную тропинку, ведущую в поселок «Советский писатель». Я снова отметила, что юрист Снегирев знает лабиринт не хуже меня.

Его дом находился сразу за калиткой. Старое деревянное сооружение с полукруглым фонарем двухэтажной террасы. Я увидела заросший сад, засыпанные хвоей дорожки. В глубине участка – фанерный домик, оставшийся от строителей пятидесятых годов.

Снегирев открыл калитку и обернулся ко мне, плотоядно улыбаясь. У меня уже не было никаких сомнений насчет его намерений.

– И почему этот дом исторический? По-моему, так развалина, – сказала я, входя. Юрист при этом задержался: так, чтобы в калитке я плотно к нему прижалась. Наконец мне удалось протиснуться, и мы пошли к дому.

– Сама ты развалина! – сказал он. – Здесь на участке похоронен лев Кинг.

– Кто это?

– Лев. Животное такое.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты смотрела «Приключения итальянцев в России»? Он там снимался.

– Честно говоря, не смотрела.

– Ну да. Ваше поколение такое нелюбопытное. На уме только секс и таблетки, да? – и он игриво приобнял меня. Мы уже стояли у порога, он возился с ключами. От него страшно пахло потом.

– Так вот, небольшая политинформация. При советской власти была такая семья Берберовых. Жили они в Баку и держали дома настоящего льва. Когда его снимали в фильмах в Москве, он жил здесь в «Советском писателе», у друзей Берберовых. Один местный мент его увидел, испугался и застрелил.

Мы зашли в прихожую, слабо пахнущую пылью и валерьянкой. Вдоль стен стояли массивные шкафы, привезенные из Германии, между ними темнели квадраты почти не различимых пейзажей в золотых багетах. В углу сбилась дорожка с обтрепанными краями.

Увидела я и коробочку сигнализации вневедомственной охраны у входной двери. Она все так же висела на одном гвозде. Вряд ли код сменился.

– И знаешь, – он уже пыхтел, стаскивая кроссовки. – Эти Берберовы не могли жить без львов. Поэтому после его смерти завели еще одного. И он их съел.

– Вы серьезно?

– Конечно, – обиделся он. – Это известная история. Потом посмотришь в интернете… Ладно, я пойду в душ, а ты проходи направо. Там гостиная. Сядь, подожди меня.

Он ушел по коридору, я подошла к коробочке. А если уже не работает? Если не работает, есть датчики дыма.

Я зашла в гостиную. Это была круглая комната с белыми дверями во все стороны света. В центре стоял стол и шесть венских стульев. Все такое старое, дача недорогая. И снял он ее не потому, что эстет, а чтобы быть поближе к боссу. Эта дача – все, на что ему хватило денег. Именно такие дяди любят унижать людей. Думаю, меня ждет несколько неприятных минут. Но что же делать? Поболтать-то надо.

Я села на стул.

Он вышел из душа в распахнутом халате. Трусов на нем не было. Он вытирал голову полотенцем, нисколько не беспокоясь, что полы халата разошлись в сторону и мне виден его болтающийся член. Впрочем, надо полагать, так и было задумано.

– Итак, моя дорогая, что ты делала у дома Фоменко? Он тебя сейчас точно не примет. Ему не до того.

– Не нашли еще Алину?

– Увы.

– Как он?

– Ужасно. Правда, мы все подозреваем, что она это разыграла. Она давно собиралась от него свалить. Он обманул ее ожидания.

– Какие именно?

Он подошел к старому буфету, достал оттуда бутылку виски и два хрустальных стакана, не мытых еще с советских времен. Поставил стаканы на стол, начал наливать.

– Ну, какие… – важно сказал он. – Красивая девушка закончила липовые театральные курсы. Надеялась на карьеру актрисы, но работала в автосалоне. Познакомилась с богатым папиком. Забеременела, он на ней женился. Фанфары, салют, жизнь удалась. Перед регистрацией он ей там что-то дал подписать, она подмахнула. Потом выкидыш, папик оказался жадиной, карета оказалась тыквой. А подписала она брачный контракт, который составлял лично я. А я садист, между прочим. Жабоненавистник. Таких, как она, надо трахать и трахать. Во всех смыслах. Ну, за тесную встречу?

Мы выпили.

– А вы давно знаете Фоменко? – спросила я.

– Не очень. Я был юристом на спиртовом заводе и перешел к нему, так сказать, по наследству. Мы познакомились, когда он изучал все документы. Он признался, что средств у него недостаточно и он ищет со-инвестора. Мне Фоменко понравился, я решил ему помочь, свел с Демичевым. С которым познакомился за месяц до этого на Мальдивах…

– В общем, получается, что вы все познакомились примерно в одно и то же время. В первой половине 2013-го года. Правильно?

– Правильно, – сказал он. – А что: твои ФСБ-эшные друзья этого не знали?

От неожиданности я засмеялась.

Он тоже улыбнулся, потом придвинул стул ко мне вплотную, сел и покровительственно обнял меня за плечи.

– Я как-то работал на одном заводике. Оборонка. Так там тоже была, типа, охрана. Вроде вашей организации. Слушай, голливудские боевики отдыхают! Знаешь, как их натаскивали? Заставляли, например, перед носом ДПС пересекать двойную сплошную и потом удирать от ментов. Или забрасывали человека без документов, без денег, без телефона где-нибудь под Новгородом. И чтобы через сутки был в Москве – стоял на Красной площади. Очень круто. Я там с ними иногда рубился – у них были спарринг-партнеры, чемпионы по боям без правил. Хорошо махались, я люблю это дело. Кинологи им собак бойцовских поставляли, тоже для тренировок. Но с собаками я не рискнул, еще нос откусят… У вас так же было?

– Мы больше интеллект тренировали, – ответила я.

– Ну-ну… Интеллект для девки – нужное дело, – он положил руку мне на грудь. – У тебя хороший интеллект, в смысле, титьки.

Я осторожно сняла его руку и спросила.

– А что, если Алина Фоменко все-таки не сбежала? Вдруг что-то произошло?

Он помолчал, налил себе еще.

– Всякое может быть. Мир жесток…

– Во время нашего последнего разговора мне показалось, что слово «Парагвай» произвело на нее очень сильное впечатление.

Он засмеялся.

– Конечно, произвело! Новое слово, удивительное.

– Она никому из вас ничего не говорила по этому поводу?

– А никто из нас с ней больше и не разговаривал. Фоменко стало