вздыхает.

– Скорее всего… Но учти, что их тоже всех допросили…

Я размышляю несколько секунд.

– А ты когда материалы изучал, между Арцыбашевым и самим Фоменко что-нибудь обнаружил?

Он смотрит на меня с удовольствием, как на способную ученицу.

Качает головой.

– Они никогда не встречались. Все перелопатили до седьмого колена – нет.

Я даже не ожидала, что так расстроюсь.

– Я была уверена… Черт…. Черт! – и бью кулаком по дивану.

– А ты не будь уверена, – советует он. – Меньше разочарований. Впрочем, одну загогулину я все-таки обнаружил. Арцыбашев в начале 90-х работал ментом в Москаленках. Ничего не говорит название?

Название и правда кажется мне знакомым.

– Подожди… Подожди, сама вспомню! – я предостерегающе поднимаю руку, он улыбается, глядя на меня сквозь дым очередной сигары.

Нас так натаскивали – заставляли запоминать любую хрень, встреченную на пути. Вывески, газетные объявления, названия станций, имена на бейджиках, фильмы с афиш, точное время радиопередач, часы увядания настурций на клумбах – любой бесполезный факт мог оказаться полезным.

Я вспомнила себя, сидящую на унитазе и запоминающую, как будет по-казахски «освежитель воздуха «малина»». Вспомнила надпись на финском киселе: «Омскакас» – по-шведски это означает «взболтать». Согласно теории нашего хозяина, это шведское слово однажды спасет мою жизнь.

Надпись на киселе…

Юридический адрес производителя…

Маленькие такие буковки…

Москаленки…

– Пельмени! – сказала я.

– Не потеряла навык, умница. Все еще запоминаешь? С медицинской точки зрения, это невроз. Некоторые идиоты складывают цифры в номерах проезжающих машин. Эта одержимость самая глупая, но и она будет востребована, уж поверь мне… Ты права, это выходные данные пельменей. Раньше хорошие были, сейчас дерьмо. Эти пельмени, действительно, делают в Москаленках. Но где это? Крупно там что написано? Название пельменей какое?

Мозги мои снова заскрипели.

– Так, сейчас… пельмени… пельмени «Сибирские»?

– Не-а. Холодно.

– Но это в Сибири, я точно помню.

– Сибирь большая…

Сибирские, Байкальские, Иркутские, Алтайские, Таежные, Медвежьи, Староверские, Тюменские – теплее – Кедровые, Новосибирские – какие там города еще? Напоминаю, что на свете есть Интернет, и почему бы тебе, Света, не посмотреть, где находятся эти чертовы Москаленки? – нет, я докажу ему, что еще чего-то стою – Югорские, Уренгойские, Газовые, Березовые, Ермаковские, Омские…

Точно! Взболтать. Омскакас. Я вспомнила потому, что запивала их киселем.

– «Омские»! Это пельмени «Омские».

– Да, дружок. Москаленки – это населенный пункт в Омской области.

– Фоменко начинал в Омске.

– Да. Правда, он утверждает, что никогда не встречался с Арцыбашевым. Но кто знает?

– Скажем, Арцыбашев что-то знал про Фоменко, – размышляю я вслух. – Хотел на этом заработать, поэтому и поехал в Москву без денег. Потом похитил его дочь…

– И? – насмешливо уточняет Мищенко. – Дальше-то что?

– Ну, может, все пошло не так, как он планировал. Она, скажем, погибла, он испугался, сбежал, инсценировал свою смерть… Вот только при чем здесь секта «Белуха»?

– Не при чем, – соглашается Мищенко.

– Слушай, а может, сам папаша ее того?

– Родную дочь?! – пугается Коля. – Кровиночку? – раздумывает. – Да нет. Он правда, не знает, где она. Если бы он ее убил, на фига ему снова всех будоражить? Не думаю.

– Ну, – вздыхаю я. – В любом случае спасибо за новый факт. Хоть что-то. Под финал, так сказать…

– Под фина-ал? – его брови полезли наверх. – Не будь идиоткой! История Гали Фоменко – это только начало.

Он любит красивые и ужасные фразы. Это его способ соблазнения.

– Светуль, – говорит он. – А поехали ко мне, я тебе свой дом покажу. Тысяча метров, бассейн, сауна. Спортивный зал собственный.

– А чего не качаешься? – смеюсь я, шлепая его по животу.

– На фига мне качаться? Меня девки и таким любят.

Я вижу, как через холл Парк-Плэйса несется один из командировочных. На его лице – крайняя степень возбуждения, хотя они обычно у Мищенко вышколенные.

Задыхаясь, он наклоняется к Колиному уху и что-то шепчет. Коля слушает невозмутимо. По этой невозмутимости я понимаю, что произошло что-то экстраординарное.

Еле заметным движением руки Мищенко отпускает своего подчиненного. Потом поворачивается ко мне с торжествующим видом.

– Вот вы все над Колей смея-я-ялись, – опять начинает он свою песню. – А Коля будущее видит! Коле надо в экстрасенсы идти. Вот слушай. Фоменко это пока скрывает, но мои человечки уже выяснили. На том берегу, дружок, паника! Два дня назад у Фоменко пропала молодая жена. Все как под копирку. Уехала на машине из дома – и ни слуху, ни духу. Телефон два дня помаячил в районе ее мамы и заглох. Вот и второй ненайденный трупик. Но я опять повторю, зайка: это только начало!

Глава 12

Я проехала в калитку, подпрыгивая на сосновых корнях.

Передо мной была Южная аллея поселка.

День стоял тихий и, что называется, лучезарный. Облитая солнечным светом, я тихо катилась по аллее. Все вокруг казалось янтарным. Бывают такие денечки в Подмосковье, нечасто, но бывают.

Возле кустов сирени я остановилась. Спешилась, достала планшет.

Три года назад архитектор дома разместил свой проект в журнале «Мезонин». В статье называлась фамилия Фоменко, упоминалось и название поселка – «Подмосковные вечера».

Вот и фотографии проекта. В основном, это внутренние интерьеры – узнала я и рыцарский зал. Единственное фото снаружи было снято… так-так-так… Я потопталась вокруг лежащего на земле велосипеда. Вот теперь дом узнать можно. Сопоставила картинки – да, верно. Судя по всему, Арцыбашев пошел по такому же пути. Он вбил фамилию Фоменко, узнал, в каком поселке он живет. Потом приехал сюда и попытался определить дом. Ему было труднее, чем мне: ведь я-то дом знала. Видимо, он ходил по всему поселку, пока картинки не совпали. Именно отсюда он и побежал навстречу машине.

То, что дочь Фоменко в этот момент решила выехать из дома – должно быть, совпадение. Поэтому возникает вопрос: зачем он приехал сюда? Ведь застать Фоменко в Сити было бы стократ проще. Лично я нашла точный адрес его офиса за несколько секунд. И это был именно точный адрес. А здесь – одна статья в «Мезонине», напечатанная три года назад. На деревню к дедушке. Домов в «Подмосковных вечерах» – десятки. Чтобы найти нужный, ему пришлось долго бродить с фотографией, останавливаясь у каждых ворот…

– Как интересно! – сказал насмешливый голос за моей спиной.

Вывернул слева, из калитки, ведущей в парк. Откуда он знает эти ходы?

Я обернулась. Юрист Снегирев был в спортивном костюме с русскими узорами на плечах. Его лицо раскраснелось, как у матрешки, по вискам текли струйки пота. Спортом занимается.

– Здравствуйте, – сказала я. – Какими судьбами? Вы тоже здесь живете?

– Снял дачу на лето. Но не здесь,