Потом шум и падение прекратились. Она оказалась одна вполной темноте и тишине. Ее рот был забит удушливой пылью. Она была напугана.

Дженни поняла это прежде, чем вспомнила, кто она и как сюдапопала. Это было жуткое пробуждение – как одно из тех, что случались с нейсреди ночи, когда она резко просыпалась, понимая, что там, в темноте, что-тоесть и это что-то было страшным.

Самое ужасное, что это не сон. Нет ни ночника, который можновключить, ни родителей, к которым можно прибежать за помощью. Вокруг темнота извук собственного дыхания.

– Ди! – крик вышел слабым, и он не дал эха, кактого можно было ожидать.

Дженни повернула голову, но не почувствовала ни малейшегодвижения воздуха: она взаперти. Камни, должно быть, перекрыли отверстие, вкоторое она упала.

– Ди! Одри! – Голос звучал жалко и окончательнозатих на середине слова «Майкл!».

Тогда она села, замерла и прислушалась. «Если я не будудвигаться, они не поймают меня».

Конечно, так думать смешно. Это срабатывало только смонстрами под кроватью. Мышцы свело до дрожи.

Дженни не слышала ни малейшего звука, ни даже отголосковгула и грохота обвала. Темнота обнимала ее со всех сторон.

Она почувствовала, что у нее начинается паника.

«О, пожалуйста, нет… Сохраняй спокойствие, думай очем-нибудь… Но я боюсь. Должен быть какой-нибудь выход… Ты можешь хотя бы наощупь определить, что это за место».

Но она не могла. Не могла пошевелиться. Слишком темно.Дженни чувствовала, как ее глаза расширяются от напряжения и страха.

«Все, что угодно, может напасть на меня. С любой стороны».

Паника овладела Дженни. Она была чрезвычайно напугана самиможиданием услышать шуршание чего-то, подкрадывающегося в темноте.

«Я упала одна. Здесь мало места, я это ощущаю. Я одна. Здесьничего нет. Ничто не может попасть сюда. Ничто…»

Едва слышный шорох. Трение камня о камень… До Дженни,продолжая стоять на коленях, повернулась в ту сторону, откуда раздался звук. Онпрекратился. Ее сердце стучало, как механический молот, в ушах звенело отужаса.

О боже!..

– Рагнарок, – раздался знакомый мелодичныйголос, – что означает камнепад и конец света одновременно. Я имею в виду,для тех людей, которые открыли руны. Ты не находишь, что это интересно?

«Джулиан…»

Ощущение – как от падения в ствол шахты.

Дженни резко спросила:

– Где ты?

– Здесь.

Неожиданно вспыхнул красный свет.

Дженни попыталась собраться, пока ее глаза привыкали к свету.Но она никогда не сможет держать себя в руках с Джулианом – его появлениепотрясло ее так же, как и всегда. Как неожиданный пассаж в скучной джазовойпьесе. Как картина, на которую можно смотреть часами и находить все новыепоразительные детали. Все в нем было столь совершенно и столь неистово, чтовзгляд перебегал с одной черты на другую и дух захватывало от волнения.

Сейчас отблески красного света играли на его волосах, какпламя на снегу.

Свет превратил его невероятно синие глаза в столь же невероятнофиолетовые. Он бросал на лицо Джулиана танцующую тень, подчеркивая красотуверхней губы, как будто высеченной из камня. Он создавал дьявольское сияниевокруг – Джулиан был соблазнителен, как смертный грех, и величествен, какдьявол.

На нем были черные, облегающие, как вторая кожа, брюки ижилет без рубашки. Красный свет исходил от факела, который он держал.

Дженни с ужасом осознала, что ее джинсы помялись, оттого чтосохли прямо на ней, а рубашка выглядела так, будто она ползла по дымоходу.

– Ты пригласил меня, и вот я пришла, – сказалаона.

Он ответил так непринужденно, словно они разговаривали уженесколько часов:

– Да, вы плохо начали. Не смогли избежать простойловушки. Даже не знаете, в какую игру играете.

– Какой бы она ни была, это последняя игра, –отрезала Дженни.

Сейчас она чувствовала себя не так, как раньше, когда ейказалось, что она мысленно постоянно сражается с ним – неважно, рядом он илинет. Борется с его чувственностью, с его красотой, с воспоминаниями о егоприкосновениях…

Тогда часть ее существа страстно желала того момента, когдаона прекратит борьбу, желала полной капитуляции. А сейчас…

Дженни стала иной. Ее изменил огонь, сквозь который онапрошла во время предыдущей игры. Он сжег ту ее часть, которая отвечала Джулианувзаимностью, которая жаждала опасности и дикости. Дженни выжила, пройдя сквозьпламя, – и очистилась. Возможно, она не стала такой же сильной, какДжулиан, но ее воля закалилась.

Она больше никогда не уступит. И это означает, что все междуними стало иначе.

Джулиан заметил изменения, которые произошли с егособеседницей.

– Еще света? – спросил он и сделал жест, как будтонаписал в воздухе какой-то знак.

«Кеназ, – подумала Дженни. – Одна из рун, которыеона вырезала на двери».

Стоило Джулиану пошевелить своими длинными пальцами, свет,казалось, заструился волнами. Эффектным движением фокусника он материализовализ воздуха другой факел.

Дженни с непроницаемым лицом захлопала в ладоши.

Глаза Джулиана засветились голубым, как пламя газовойгорелки.

– Ты же не хочешь рассердить меня. Не такбыстро, – произнес он с пугающим спокойствием.

– Предполагалось, что я буду потрясена?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Ты ведь действительно не хочешь рассердить меня?

О, он был великолепен! Нечеловечески, непостижимо! И такойживой! Он, казалось, излучал энергию. Но Дженни была тверда как сталь.

– Где Том? – спросила она.

– Ты не думала о нем, – усмехнулся Джулиан.

Это была правда, Дженни не думала. Не постоянно, не всевремя, не так, как раньше, когда она не считала себя самостоятельной личностью,а лишь частью единого целого: Том-и-Дженни. Но это неважно.

– Я пришла за ним, – сказала она. – Мне ненужно думать о нем каждую минуту, чтобы продолжать любить. Я хочу, чтобы онвернулся.

– Тогда выиграй. – Голос Джулиана был холоден изловещ, как хрупкий лед.

Он вставил факел в широкую горизонтальную трещину в стене.Дженни не смотрела до этого момента по сторонам – когда Джулиан рядом, былоочень трудно сосредоточиться на чем-нибудь, кроме него, но сейчас она увидела,что находится как раз в таком месте, которое представляла себе раньше.Замкнутое пространство, едва ли больше, чем ее спальня, С трех сторон –скальная порода, четвертая стена сложена из крупных камней.