— Командир, что нам делать? — забормотал Полянский, делая на всякий случай деловую мину. — Мы ходим по краю. Можем загреметь в английскую тюрьму до конца дней. Она, конечно, лучше, чем тюрьма в Камбодже, но я бы предпочел норвежскую…

— Один из вас должен постоянно находиться с этими живчиками, — зашептал Андрей, — не выходить из образа. Есть шанс, что информация, которой кичился Фридман, записана на носитель и спрятана в доме. Перерыть тут все. Особенно в кабинете. Но беспорядок не наводить — мы воспитанные люди. Вдова возражать не будет — ей нужно, чтобы все быстрее закончилось. Дочь я приструню. Нас мало, но что делать? Надеюсь, нам поможет горничная… Ты прав, Максимка, все очень зыбко и опасно, давай молиться, чтобы до утра нас не повязали…

Он в одиночестве обходил здание, отключая ненужные чувства. Здесь не было запутанных переходов, темных закоулков. Из кухни имелся отдельный выход на торцевую сторону особняка — и им, похоже, пользовалась только Франческа. Больше в этом средоточии сковородок, холодильников и книг о здоровом питании не было ничего интересного. Слева от холла, в коротком коридоре, — бильярдная комната. Еще имелся стол для тенниса и велотренажер. Этот коридор обрывался выходом на узкую лестницу. И главная лестница, и северная выходили в коридор второго этажа. Здесь было несколько дверей — гостевая комната, «детская», разделенная на два смежных помещения, кабинет Фридмана. За лестницей — хозяйская спальня, еще одна гостевая комната. Он медленно обходил помещения, пытаясь обнаружить что-нибудь любопытное. Что он хотел обнаружить? Его преследовал тоскливый взгляд Эммы, которая осталась в холле. Действительно, противно — рыться в чужих вещах. Он принял решение: пока обыскивать только кабинет. Все остальное — в присутствии Эммы. А то не красит это дело светлый образ российского офицера…

Возмущенный народ в холле притих. Зевающие гости разбрелись по креслам и кушеткам. Негодование ушло в глухой ропот. Все попытки «свободного волеизъявления» легли на плечи Веприна, оставшегося в холле. Андрей поднялся по северной лестнице в кабинет. Он стоял на пороге, исподлобья осматривался. Все просто, разумно, функционально. Окна наглухо зашторены. Массивный чиппендейловский стол справа от окна. Половину стены занимал книжный шкаф. Книги, папки с бумагами, встроенный телевизор, какие-то фарфоровые фигурки. На столе — монитор, под столом — системный блок. На полке валялся сиреневый лэптоп, пара планшетов (которые не заинтересовали полицию). У другой стены еще один шкаф, журнальный столик из темного стекла, кресло, манящее пухлыми очертаниями. За столом в резиновых перчатках орудовал Полянский — извлекал выдвижные ящики, ставил перед собой и ворошил содержимое.

— Посмотри на предмет тайников, — бросил Андрей. — В таком столе, да не сделать тайник — себя не уважать.

— Поэтому и не сделал, — проворчал Максим. — Раз такая мысль сразу приходит в голову.

Бар уютно разместился между потертых книжных переплетов. Замок отсутствовал. Внутри — зеркало, две стеклянные полки, несколько видов коньяка, мартини, вездесущий ром «Баккарди». Тут же холодильное устройство с кубиками льда, бокалы, стопки — все заманчиво переливалось и искрило. Он закрыл бар и задумчиво воззрился на ковер — действительно, тонкий и идеально сочетающийся с обстановкой по цветовой гамме. Ковер занимал все центральное пространство кабинета. Он отошел от бара, опустился на корточки. Обнаружил кусочек стекла, прилипший к ножке стола. Осторожно взял его, понюхал. Осколок бутылки — не заметили, когда прибирались. Стекло ничем не пахло. Он пристроил осколок где взял. Повернулся к ковру, опустился на колени. Несколько пятен в принципе выделялись, если присмотреться. Они могли быть чем угодно, необязательно тем самым злополучным виски. Он опустился ниже, стал принюхиваться.

— Не поверишь, командир, — пробормотал Полянский, колдующий с ящиками, — я тоже первым делом все обнюхал. Ничем не пахнет.

Скрипнула дверь, в кабинет с заговорщицкой миной проникла горничная, плотно прикрыла за собой дверь.

— Вы позволите?

— Да, конечно, — Андрей поднялся.

— Послушайте, это не я… — взволнованно пробормотала горничная, отклеиваясь от двери, — богом клянусь, самым дорогим клянусь, это не я… Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с Алексом. Я понимаю, что вы обязаны подозревать всех — меня, Эмму, даже Анну… но это не я, поверьте. Сами подумайте — ведь если узнают, на кого я на самом деле работала… то из тюрьмы я выйду глубокой старухой…

— Франческа, успокойтесь, вас никто не подозревает, — Андрей раздраженно поморщился. Он немного кривил душой, но зачем еще раз выбивать эту девушку из колеи?

— Правда? — девушка вскинула глаза, как-то даже помолодела.

— Как на исповеди, — кивнул Андрей. — Вы уверены, что дом не прослушивается?

— Да, — она решительно кивнула. — Дней пять тому назад приходил человек под видом электрика — его специально Алекс вызвал. Все осмотрел, прослушал. Дом не слушают. Полиция тоже ничего не оставляла — я следила за ними.

— Хорошо. Вы должны нам помочь, Франческа. Алекс сообщил, что стал обладателем важной информации. Она могла остаться у него в голове — тут мы бессильны. Но еще это могли быть бумаги, фотографии, компьютерный носитель, какой-то файл на винчестере… В конце концов, он мог вам что-то сказать…

— Он ничего не говорил, — замотала головой молодая шпионка. — Клянусь, он ничего не говорил. Но несколько дней он выглядел возбужденным, нервным, много думал… Я еще решила: он что-то знает, но боится это использовать или передавать по адресу. Он не хотел мне говорить — это его право.

— Вы должны обшарить этот дом вверх дном. Помогите моим людям. Но при этом не вызывая подозрения у гостей. Все возможные тайники, дальние уголочки… Еще раз осмотреть все компьютеры в доме.

— Я уже проверяла все компьютеры, — призналась горничная. — После кладбища я летала, как пчелка. У меня было два часа…

— Теперь у вас целая ночь. Повторите попытку.

— Хорошо, я поняла.

«Ладно, хоть «Служу России» не ляпнула», — мысленно усмехнулся Андрей. — Вы здесь убирали? — кивнул он на ковер.

— Убирала, — подтвердила горничная. — Тело унесли, полиция забрала самые крупные осколки. Здесь были две лужи, они не оттираются…

— Ваши мысли по поводу случившегося?

— Его отравили. Подбросили дорогой виски в бар. Он решил, что жена, не удержался, когда остался один… Вы бы видели его лицо, — Франческу передернуло, — Алекс задыхался, пытался продохнуть…

— Тогда в чем дело? Почему молчит полиция? Трудно обнаружить яд на бутылочном стекле? Почему не проводили вскрытие?

— Я не знаю. Все вопросы к инспектору Фуллертону… кажется, так он представился. Возможно, бюрократия или очередь на экспертизу…

— Чушь, — отрезал Андрей. — Яд определят мгновенно. Может, не в организме, но в бутылке — точно.

Неуютно становилось на душе. Ускорить бы эти чертовы события!