Телефон, одолженный Дигену, через пару дней отключился по причине разрядки батареи, а заменить ее было нечем. Домоправителю мага грозила новая депрессия, однако гостья придумала ему другой способ убить скуку. На беду свою, и Тавеля, она научила Дигена составлять кроссворды. Идея не пропала даром. Первые сканворды и чайнворды вышли с кулинарным уклоном, но потом Диген вошел во вкус и взялся за бесчисленные тома библиотеки своего хозяина. Составленные ребусы приходилось решать именно магу, а вот Марина быстро сообразила, что можно увильнуть, сославшись на недостаток знаний. Тем не менее, интеллектуальная деятельность пошла домофею на пользу. Он стал гораздо меньше ворчать и даже как-то вечером показался Тавелю за ужином, чем поверг того в глубочайшее изумление.

И вот пришел день, которого Марина так ждала и боялась. Принц, хмуря брови, объявил, что завтра она поедет во дворец вместо него. Теперь он вкратце рассказал о происходящих там непонятных событиях.

— Полтора года назад был отравлен ректор Университета ее величества, математик Кориньи. Подозрение пало на Тавеля, с которым покойный коллега давно конфликтовал на почве управления учреждением, и которого профессорская верхушка единодушно хотела бы видеть на месте Кориньи. Несмотря на то, что репутация Тавеля среди коллег являлась образцом кристальной чистоты, государыня была вынуждена удалить его, лишив всех должностей при Университете. Статус лицензированного, да к тому же придворного, мага, ему оставили из уважения к прошлым заслугам. Скандал со временем поутих, однако история только начиналась. Один за другим от яда погибли несколько человек, на первый взгляд, никак не связанных между собою: двое слуг, фрейлина королевы, учитель танцев принцессы, затем граф Энрин, ближайший бедный родственник правящей династии, и некий малолетний паж. Безусловно, с Тавеля сняли все подозрения и обвинения, ибо он не показывался во дворце, и не с кем из погибших не водил плотного знакомства (разве что с фрейлиной). Было расследование, но поиски убийцы результата не дали. Официальные, — с нажимом выделил Мариен, — поиски. А внутреннее расследование показало, что отравитель — кто-то из своих. Как будто безумец орудовал, без всякой системы и причины… Но по моим наблюдениям, и не только по моим, выходит иначе. Есть тут некая связь, закономерность. Возможно, всего лишь следствие моей предвзятости.

— Кого же вы подозреваете, ваше высочество?

— Не могу сказать, чтобы не возбуждать и в вас предвзятых суждений. Вам надо всего лишь понаблюдать за поведением ближайшего окружения ее величества. Сделаете свои выводы, выводы стороннего лица, покрутитесь в этой среде… Вот ваша задача, не более того. Не пытайтесь геройствовать или форсировать события, ваше дело — молча наблюдать… И еще одно важное замечание — держитесь подальше от женщин…

Слова принца, как эхо, звучали в ушах Марины, когда она въезжала в ворота города верхом на Утреннем Призраке. С его высочеством они расстались около часа назад, обменявшись лошадьми у обочины мощеной дороги, которая вела непосредственно в Олму, столицу Озерного Дома и резиденцию королей. Куда собирался отправиться сам Мариен, осталось неизвестным; скромное обиталище мага никак не соответствовало его сиятельной персоне. Девушка догадывалась, что во всем этом деле есть третьи лица, посвященные в подробности и, надо полагать, помогающие принцу в осуществлении поисков. И сколько таких посвященных, чем они заняты?.. Она сама видела разве что нескольких портних, но маловероятно, что такие незначительные люди, как говорится, «в теме».

Сначала вдалеке показались окраины так называемого Хвоста, периферийной части города, по сути дела представлявшего собой гигантскую рыночную площадь, центр торговли, секс-индустрии и зрелищ. Юноше из знатного рода, — тем более, отпрыску королевской семьи! — не стоило появляться в Хвосте из соображения безопасности и приличий, да Марина и не горела желанием нарушить этот запрет. Правда, Диген сплетничал, что «золотая молодежь» порой предпочитает резвиться именно здесь, прикрыв физиономии масками и не опасаясь никаких последствий. Скворцова свернула к другим воротам, предназначенным для особой категории лиц.

Первый, или, как его часто называли, Главный, город был огорожен высокой зубчатой стеной, напоминавшей об осадах и кровавых битвах прошлого. У ворот, естественно, находился круглосуточный караул, хотя сами тяжелые створки запирались лишь в исключительных случаях, а вернее сказать — очень давно, во времена последнего конфликта с Горным Домом.

Сердце учащенно забилось, когда Марина увидела перед собой лиловые и черные цвета мундиров гарнизона Олмы. Она смотрела немигающими глазами в одну точку и чувствовала себя, мягко говоря, неуютно, ведь Тавель запретил ей прибегать к раствору иллюзатора до въезда во дворец. Впрочем, все прошло благополучно, сходство и так было ошеломляюще велико. Солдаты отсалютовали пиками, в то время как всадница была ни жива, ни мертва со страху и старалась даже не дышать. С ледяным видом она проследовала мимо поста, что не выходило за рамки этикета: с какой стати принцу отвечать на приветствия солдатни?.. Уф: теперь можно вздохнуть.

Первым впечатлением от Главного города стало недоумение. Такими чистыми улицы древнего поселения могут быть только в кино, причем отнюдь не в самом хорошем кино. Точно так же Марину сразила наповал кухня в доме Тавеля. Здесь, в городе, Марина все- таки ожидала увидеть сточные канавы, рои мух над отходами, кучи скверно пахнущих отбросов и грязь, которая была бы по щиколотку прохожим. Ничего подобного!

Да, узкие, мощеные камнем улочки не блистали, как зеркало: валяются клочья соломы, местами попадается конский навоз, и всякий мелкий мусор. Но, пожалуй, не грязнее современных городских улиц. По обочинам тротуаров были заметны решетки водосливов. А уж дворников с совками и метлами девушка насчитала не менее десятка по пути. Эта часть города служила местом жительства «приличным» — по выражению принца — людям. Тут все говорило о достатке и процветании: от добротных каменных домов мещан и зажиточных горожан до особняков знати, украшенных гербами владельцев. Почти возле каждого дома был разбит сад, размеры которого свидетельствовали о благосостоянии хозяев. Тавель рассказывал, что в больших городах есть и канализация, и водопроводы, это неотъемлемая часть быта. Не верилось, но, видимо, факт.

Аристократические кварталы размещались поближе к королевскому дворцу. Улицы, геометрически правильные и выложенные серым камнем, были ухожены, прямо-таки вылизаны, как в туристической зоне какого-нибудь современного европейского города, и радовали глаз.

Кольцевой канал с переброшенными через него ажурными мостиками отделял дворец и окружавший его парк от остальной части Главного города (или, как говорили на городском жаргоне — Головы). Утренний Призрак процокал подковами по одному из мостов (видимо, обычным своим путем), и королевский парк распахнул объятия гостье. Правильнее было бы сказать, что парк представлял собой участок нетронутого леса, где лет пятьдесят назад проложили несколько аллей и прогулочные дорожки.

Архитектуру дворца Скворцова сразу оценила как сумбурную и вычурную. Даже неопытный глаз видел, что к основному зданию позднее пристраивали новые элементы, не думая о целостной гармонии ансамбля. Ворота в высокой резной решетке были, как и положено в такой час, отперты, а охрана состояла из нескольких гвардейцев ее величества. Они были не чета простым солдатам, и на их приветствие члены королевской семьи должны были отвечать.