разговоры не вступал. Смотрел внимательно, не зная, заметил ли он их тогда ночью. Главное для себя дядя Коля отметил, что как только Прухин скрылся в столпе света, идущего прямо из земли, железный стук прекратился, и больше не повторялся ни разу за эти две недели. Прухин же вел себя как обычно, только теперь по вечерам до самой темноты ковырялся в отцовских «Жигулях»., а потом и вовсе отпуск на работе взял. Мать его выходила на солнце погреться днем, сидела на вынесенном сыном специально для нее стуле, водила туда-сюда выцветшими глазами, смотрела зло. Дядя Коля здоровался издали, но поговорить не подходил. Прухин подошел сам.

— Вы вроде как сторонитесь нас, соседи? — спросил он, растягивая пухлые губы в две узкие полоски улыбки.

— Да нет! С чего ты взял?! — наигранно удивленно ответил ему дядя Коля, но получилось это уж очень неубедительно. Прухин уточнять не стал, но осадок неприятный остался.

Вера очнулась не сразу, сознание возвращалось к ней клочками, она силилась проснуться, но тут же опять впадала в состояние полусна, не видя и не слыша ничего вокруг. Когда наконец-то она смогла открыть глаза полностью, то снова увидела перед собой призрак. Тот сидел на возвышении и смотрел на лежащую на полу Веру сверху вниз. От него шел сильный запах плесени и давно не мытого тела. Вера попробовала спросить заплетающимся почему-то языком:

— Где я?

Призрак пошамкал по-старушечьи ртом и шепелявя произнес:

— В подвале.

Вера всмотрелась в его бледное, безжизненное лицо и поняла, что перед ней женщина, возможно очень старая и больная. Кожа ее была вся в каких-то нездоровых пятнах и прыщах, рот запал, а по всему лицу сеткой проходили морщины.

— Вы кто? — спросила ее Вера.

Старуха-призрак пожевала ртом и ответила странное:

— Никто.

И тут где-то наверху грюкнул железный засов. Старуха тут же отскочила от Веры и забилась куда-то в угол комнаты, и там, сидя на корточках, прикрыла голову руками. По лестнице кто-то спускался.

Дядя Коля стоял в кухне у окна, выходившего на сад Прухиных и всматривался в сумерки. Минут десять назад Прухин вышел из дома и не спеша отправился к теплице, а там, покрутившись немного, пропал. Сейчас, когда дядя Коля стал думать о своем соседе, а думал он о нём всякое, потому что в новостях показывают, для чего некоторые несознательные граждане теперь держат теплицы, он стал припоминать, что видел Прухина там по вечерам слишком часто, скажем так, чаще, чем это надо. И видел, как тот носил в теплицу всякие вещи, которые обычно туда не носят, например, матрас или паллету, из тех, на которые ставят грузы. Зачем такие вещи ему были нужны в теплице, дядя Коля понятия не имел. Жена наотрез отказалась обсуждать с ним любые вопросы, связанные с соседями, отчего он страдал, не имея возможности поделиться своими наблюдениями. Вот и сейчас жена смотрела в комнате сериал, а дядя Коля под благовидным предлогом, что ему тот не интересен, стоял на своем посту. Он прислушивался изо всех сил, не будет ли что-то слышно, но нет, в тупике на их улице все было как обычно. И тут у него появился отличный, как он решил, план. Надо дождаться конца отпуска Прухина, и днем, когда тот точно будет на работе, сходить и посмотреть, что там у него за теплица такая. Довольный собой, дядя Коля отошел от окна. Как раз в этот момент в теплице опять из ниоткуда появился его сосед, и если бы дядя Коля не только смотрел в окно, но имел ещё и хорошее зрение, то он бы увидел, что лицо у соседа все сплошь в кровоточащих глубоких царапинах.

Как Вера не сопротивлялась, но мерзкому дядьке из «Жигулей» удалось повалить ее на пол и навалиться на нее всей своей тяжелой вонючей тушей. Вера кричала: «Помогите!», но призрак продолжал так же сидеть в оцепенении в углу подвала, не подавая никаких признаков жизни. Дядька стянул с Веры джинсы, она почувствовала это и вдруг поняла, что ее руки до этого связанные за спиной, оказались свободны, может верёвка развязалась, непонятно, и тогда она вцепилась обеими руками в его лицо. Насильник взвыл, схватился за глаза и отшатнулся.

— Убью, сука! — заорал он, но убивать не стал, а наоборот проворно и быстро взобрался вверх по лестнице.

— Все, теперь точно убьет, — прошамкал призрак из своего угла.

— Нет! — Вера попробовала встать, — надо сопротивляться! Нас же двое!

Несмотря на свой скудный житейский опыт, она моментально догадалась, что тут происходит.

— Отсюда не убежать, — сказала призрак, — я пробовала.

— Я знаю. Нам надо придумать план!

Прухин смазал царапины йодом и стал похож на какое-то чудище. Он смотрел на своё лицо в мутное, давно не мытое зеркало ванной.

«Таким из дома не выйдешь», — подумал он. Хотелось эту мерзкую тварь убить после такого, но вначале хорошо было бы все-таки отыметь ее как следует. Та, первая, уже ни на что не годна, с таким же успехом можно сношаться с куском гнилого мяса. Он думал, что она уже померла тогда, даже поднял одну из грядок, чтобы ее прикопать, но она выжила и даже попробовала сбежать. Надо ее было давно отравить уже, привести в порядок светелку, как он называл комнату в бункере, и поселить там новое, свежее мяско. Но представился такой отличный случай, который грех было упускать. Когда он обнаружил побег, сразу же завел машину и поехал, понимая, что беглянку надо будет куда-то загрузить, и на автобусной остановке, там, где он ее когда-то нашел, увидел девочку, такую, какую всегда хотел словить его отец: маленькую, худенькую, с неразвитой еще фигурой, и ни души вокруг. Такой шанс — большая удача! В машине ничего не было готово к приему новой пленницы, нашел обрывок какой-то старой веревки и связал ей руки, первую уже можно было не опасаться, та никак не сопротивлялась уже давно. Оставил их в гараже, а когда немного стемнело, притащил по одной. Ждать уже не было сил, пошел пробовать новенькую, а та только с виду такая пугливая оказалась. Прухину хотелось завыть от бессилья. Надо будет взять биту для первого раза, теперь понятно, что пленница освободилась, значит придётся её хорошо отметелить. Успокоившись немного, чтобы голос не дрожал, Прухин позвонил своему мастеру:

— Не выйду я завтра, Михалыч, там у меня отгулы есть, так оформи мне «за свой счет», будь другом!

Вера металась по тесной сырой комнате, больше напоминавшей склеп, пытаясь найти хоть что-то, что могло