бы послужить орудием самообороны. Но кроме груды тряпья в углу, грязного и вонючего топчана и ведра, почти до краев заполненного испражнениями, ничего в ней не было. Призрак молча наблюдала из своего угла, когда в комнате резко погас свет. Вера вскрикнула от неожиданности, а призрак, наоборот, вздохнула с облегчением:

— Значит он сегодня не вернется, можно спать.

Утром дядя Коля выглянул в окно, надеясь увидеть, как Прухин уходит на работу.

— Кого ты там всё выглядываешь? — спросила его жена, только что вернувшаяся с рынка.

Дядя Коля, помня её предупреждение не лезть в жизнь соседей, уклончиво ответил:

— Да так. А ты что собираешься делать?

— Пойду луковицы цветов выкопаю на зиму.

— А давай я! — неожиданно предложил дядя Коля. План у него был такой: цветы росли вдоль забора с соседями, он для виду покопает, а потом сходит посмотрит, что там за волшебная теплица у Прухиных.

Жена удивилась, но вручила дяде Коле лопату и старую, выпачканную высохшей землей корзину.

На соседнем участке было тихо: не видно было ни Прухина, ни его матери. Дядя Коля немного потыкал для вида лопатой в землю, а потом аккуратно отодвинул одну штакетину, давно державшуюся на честном слове, и с трудом протиснулся в образовавшийся лаз. Насколько было возможно при его больно ноге, быстро пошел через сад, предмет его зависти. «Это чем же он деревья удобряет?», — всегда думал дядя Коля, глядя на урожаи соседей. Теплица была закрыта на ключ. Позаглядывав в окна, увидел он то, что и должен был увидеть, но надеялся, что там все-таки не оно: остатки кустов с помидорами, пара грядок с зеленым луком, еще какие-то скрученные шланги и ведра в углу, ничего неожиданного. Обойдя ее кругом, увидел еще одну дверь, дернул — открыто, так и вошел. В теплице стоял странный сладковатый запах. Дяде Коле даже показался он знакомым, но никак не мог вспомнить, откуда. Прошел сквозь всю теплицу и тут увидел на земле то, чего там просто не могло быть — железную крышку, какими закрывают вход в подвал.

— Здорово, сосед, — раздалось у него за спиной.

Прухин с утра еще собрался покончить со всем, но мать проснулась без настроения, брюзжала, лежа в кровати, требовала чаю. Он хотел сразу намешать ей снотворного, чтобы она не мешала ему сегодня, но, когда начал готовить чай, она вылезла из кровати и пришла на кухню.

— Ничего сам не можешь, — ругалась она, сидя на табуретке и внимательно следя за его действиями, — вот умру и пропадешь! С голоду без меня умрешь! Слышишь меня?

— Слышу!

— Если слышишь, то чего не отвечаешь? Я со стенкой, что ли, разговариваю?

Поэтому снотворное добавить не вышло. Была надежда на завтрак, но напившись чаю, завтракать она отказалась. Значит, откладывалось дело на неопределенное время.

— А ты чего дома? Разве у тебя отпуск не окончился? А с рожей у тебя что случилось? — спросила она.

Йод за ночь немного впитался, полосы пожелтели, кровь из царапин идти перестала, но все равно видок у него был еще тот.

— Да так, порезался, когда брился, — не придумав ничего правдоподобнее, соврал он, чем дал матери новый повод для злорадства:

— Дожил для пятидесяти лет и бриться не научился! И правильно, кто бы тебя научил, отец твой без яиц был, ему и бриться не надо было!

Прухин еле сдержался, но сумел смолчать. Не нужен сейчас скандал, у него впереди такой вечер, такое наслаждение.

Вдруг увидел он, как этот старый козел, дядя Коля, идет быстрым шагом, припадая на одну ногу, через сад, прямо туда, куда ему точно нельзя. Выскочив, не обращая внимания на крики матери, Прухин побежал что было мочи и успел его перехватить. Непонятно было только, увидел он лаз или нет.

— Хотел что? — дяде Коле показалось, что Прухин наступает на него угрожающе.

— Ага, любопытно стало, Виталька, какая у тебя теплица отличная. Мы с бабой моей смотрели, смотрели и решили себе такую построить.

— Так спросил бы, я бы подсказал. А то нехорошо как-то получается, дядя Коля, без спросу на чужой участок лезть, я же к тебе во двор не захожу, а, как думаешь?

И тут откуда-то снизу раздался грохот. Железная крышка позади дяди Коли начала стучать, будто бы снизу кто-то пытался ее открыть, и среди этого грохота едва различимо послышалось: «Помогите!».

Жена дяди Коли пошла посмотреть, что там ее помощник накопал, и вместо мужа застала только воткнутую в землю лопату и валяющуюся на боку пустую корзину.

— Вот так и знала! — сказала она в сердцах, оглядываясь по сторонам куда он мог деться. Из дома Прухиных слышен был голос Зои Ивановны:

— Виталий! Ты куда подевался?! Вернись немедленно! Мне в туалет надо!

Так вот же где они, в теплице! Ну не уймется никак! Она чуть не застряла в щели забора, но протиснулась и пошла забирать мужа.

Прухин, будь этот старый дурак один, и сомневаться бы не стал, тюкнул бы его лопатой по голове и прикопал тут же, но неожиданно баба его объявилась и начала орать как оглашенная, он пока туда-сюда, как она из теплицы выскочила и побежала не к себе домой, а на улицу, а там уже как сирена завела «Убивают! Люди! Все сюда!». И надо же было такому случиться, что на улице, мертвой обычно в такое время, работала ремонтная бригада. Прухин домой заскочить не успел, рванул что есть силы огородами, только успел заметить, как мужики в синих спецовках с надписью «ГорГаз» толпой вбежали к нему во двор.

Дядя Коля чуть не умер от всех этих переживаний. Вот кто бы мог подумать, что у соседей такое происходило! Жена потом еще долго ему на мозги капала, зачем он полез куда не просили и понятой, когда из подвала пленниц доставали, идти отказалась, так и сказала полицейским:

— Нам с соседями еще жить рядом, не пойду! Идите, просите кого-то другого.

Сама не пошла и дядю Колю не пустила. И это очень настроило всех на улице против них. Поползли гадкие слухи, как это всегда бывает. Начал народ шептаться им в спину, что мол неспроста все было, разве такое возможно, чтобы вот так жили рядом и ничего не видели, неспроста даже понятыми не пошли, и прочее, и прочее. Очень плохо все вышло.

Прухина ловили недолго. Когда привезли на следственный эксперимент, вся улица собралась, кроме них с дядей Колей. Приехала накануне их старшая дочь Алла и забрала обоих к себе, чем окончательно убедила соседей в том,