Игорек совсем сморщился.

— Да, вроде бы… Короче говоря, может быть, нам показалось. В Казахстане в степи две легковые гнались за нами. Но мы ушли. Я клянусь, двести выжал, дорога — мрак, думал, «Порш» развалится. Но мы быстро оторвались. Свернули куда-то в заросли, спрятались. Потом вернулись на дорогу и дальше поехали. Никого уже не было.

Мне эта история показалась не очень правдоподобной. Я подумал, что, если бы хотели отобрать машину или ограбить, отобрали бы или ограбили. С другой стороны, никогда ничему не нужно удивляться. В этом мире, как я убедился, бывает все, что угодно, даже невозможное.

— Гнали потом быстро-быстро. Дело ночью было, ни одного мента на дороге. А перед постом мы начали тормозить. А все равно остановили, документы проверяли целый час. В сто евро нам этот пост обошелся.

— Вот после этого я обо всем сообщила родителям, — уже привычно внезапно сказала неразговорчивая Хельга. — И они решили, что для обратного пути нам нужна охрана.

— Понятно, — ответил я. — Разумно. И вот мы здесь.

Все замолчали. В этот момент на кухню вернулись старики.

— Товарищи, — по-старорежимному обратился к нам Олег Карлович. — Вы спать не хотите?

— Очень хотим, — снова первым встрял Слава. — Глаза слипаются, хоть спички вставляй!

Я, впрочем, был даже рад, что теперь все организационно-бытовые проблемы можно свалить на Славика. Он-то точно своего не упустит. В бытовых мелочах Славик дока. Выбьет себе что угодно из кого угодно. Если он в своей воинской части сумел из зампотыла бесплатно выколотить себе новый камуфляжный бушлат, то об остальном и говорить нечего. А ведь и правда после такой дороги, после такого стола и выпивки хотелось только одного — уснуть. Я бы согласился лечь на полу — даже без матраца, и даже без одеяла — все равно ведь тепло на улице. Да ладно! Я даже в беседке был готов ночевать. Но ждал, что нам предложит Олег Карлович.

— У нас в доме особо места нет, — начал он извиняющимся тоном, — да и духота в доме. А вот в беседке у нас во дворе прохладно. Скамейки там широкие, матрацы и простыни мы вам найдем.

Я увидел, что Славик сейчас начнет возмущаться, и на этот раз успел его опередить.

— Да, мы согласны. Согласны, — повторил я, сжав Славиково колено своей рукой под столом. Славик посмотрел на меня недоуменно, но ничего говорить не стал.

Мы вышли во двор. Ночь не принесла прохлады: было душно. Но тут дунул ветерок, видимо откуда-то с гор, и я понял, что мы точно не зажаримся.

Хельга провела нас куда-то на тыльную сторону дома, где оказался еще один — задний — вход и что-то типа очень обширной кладовки. Матрацы мы выбрали сами, простыни нам принесла Нина Иосифовна. Подушек нам так и не дали. Мы прошли в беседку, постелили матрацы на скамейки и улеглись. Говорить ни о чем не хотелось. Как только моя голова коснулась простыни, я тут же провалился в глубокий сон.

Спалось без сновидений. Под утро у меня разболелась, как это часто бывает, голова, и я, попытавшись поворочаться, был вынужден проснуться. Ворочаться на узкой деревянной скамье было крайне трудно. Кроме того, если честно, очень хотелось в туалет.

Слава спал, тихонько взвизгивая во сне. Леха издавал могучий храп. Пели какие-то птицы, вторя Алексею. Уличного шума слышно не было; я взглянул на часы — половина пятого утра. Понятно, почему так тихо, хотя и рабочий день.

Но в туалет хотелось все сильнее и сильнее, и я был просто вынужден подняться. Как же я вчера забыл-то спросить, где в доме находится уборная? Ну, понятно, что в ситуации алкогольного опьянения об этом уже не помнишь. Но что сейчас делать-то?

Думалось из-за головной боли плохо. Не мутило, и то хорошо. Добавилась новая напасть — захотелось пить. Вот отчего я так люблю встречать похмелье дома! Хочу — в туалет иду, хочу — воду из-под крана пью. Хочу — пойду в круглосуточный магазин недалеко от дома: там айран продают, а он от похмелья здорово помогает. Этакий молочный квас. Вкусно!

Собаки во дворе не было. Наверняка в отличие от нас она ночевала внутри дома. Я автоматически отметил, что если вдруг рискну сейчас без спроса зайти в дом, то запросто могу познакомиться с клыками этой милой зверюшки.

И все же я отправился в путешествие по периметру дома, заглядывая в окна. Я не хотел будить звонком весь дом, а надеялся, что кто-нибудь уже не спит, увидит меня через стекло, я помашу рукой, человек выйдет, и я решу все свои текущие проблемы. Ну в крайнем случае попробую тихо постучать в окно костяшками пальцев, авось сумею разбудить кого-нибудь.

Я заглянул в первое окно по ходу движения и, можно сказать, был вознагражден за свои утренние муки. Слева у стены на узкой постели спала Хельга. И как спала! Одеяло было сброшено на пол, а девушка лежала на простыне совершенно голая. Хотя нет, я присмотрелся и увидел, что на ней все же были почти прозрачные стринги, а вот лифчика не было вовсе. Она лежала на боку, и мне прекрасно были видны обе груди с острыми сосками. Груди были маленькие, да и вообще ее фигура была не в моем вкусе. На мой взгляд, у нее были узкие бедра, она была излишне худа, и главное, даже во сне ее лицо не расслаблялось, а оставалось настороженным.

В другое время, наверное, я не отказал бы себе в удовольствии полюбоваться на голую девушку столько времени, сколько возможно. Но сейчас у меня в голове били звонкие молоточки, а мочевой пузырь взывал о милосердии. И все-таки я не хотел будить Хельгу и уже было повернулся, чтобы перейти к следующему окну (меня больше всего устроил бы Игорь), но тут девушка вздрогнула, резко открыла глаза и уставилась на меня.

Признаться, я малость струхнул, ожидая визга, крика, проклятий и прочих элементов дикого скандала, но Хельга ничего подобного не сделала. Она встала с постели, подошла к окну и распахнула его. Ее розовые соски оказались прямо у меня перед глазами.

Слышал я или читал где-то, что немки своей наготы не стесняются вообще, и ходить топлес для них так же естественно, как и для мужчин. И вот — на тебе! — убедился в самой необычной для меня обстановке.

— Извините, ради Бога, — сказал я и решил ничего не выдумывать. — У меня похмелье, я хочу пить и в туалет очень хочу… Где я могу здесь найти туалет и холодную воду?

Хельга скептически посмотрела на меня, потом без тени смущения надела такой же прозрачный, как и стринги, лифчик, накинула халат и сказала безразлично:

— Я сейчас открою дверь и придержу собаку. Идите к дверям.

То, что она так безмятежно одевалась в моем присутствии, было на самом деле довольно оскорбительно. Видимо, она стремилась показать, что я для нее не более чем пустое место. И ей это удалось. Я обиделся. А вообще-то я никому не советовал бы так обижать своего телохранителя.

Тут мне пришла в голову другая мысль — еще более неприятная. Неужели ее дядя, или тот, кто сделал нам заказ, настолько авторитетен и влиятелен, что ей и в голову не приходит, что я могу поступить как-то иначе, чем бегать с высунутым языком и сдувать с нее и Игорька пылинки? Я таких людей не только не люблю, но и вполне разумно опасаюсь — мало ли чего от них можно еще ждать?