* * *

Утром он купил в аптеке банку мази для растирания при простуде, после чего направился в хозяйственный магазин, приобрел два куска пластиковой пленки, упаковку резиновых перчаток и промышленный освежитель воздуха «Озиум». Отнес покупки к «бомбардировщику» и поехал к себе в мастерскую.

Она находилась на третьем этаже бывшего универмага. Давно заброшенное кирпичное здание, все исписанное граффити. Вокруг мусор, битое стекло, сидят пьяницы, суетятся мелкие торговцы наркотиками.

А сама мастерская, такая же непрезентабельная, как и здание, была на удивление просторной и светлой. Притом что аренда стоила невероятно дешево. Первый этаж здания уже двадцать лет заложен кирпичом, зато все остальные имели окна от пола до потолка.

Дальний левый угол мастерской служил Дэнни «кабинетом». Там стоял старый железный стол, потертая кушетка и такое же кожаное кресло. На ящике видавший виды телевизор, в полутора метрах дальше небольшая раковина, столик, электрический чайник.

Вот такую примерно мастерскую описал когда-то в одном из своих рассказов Хемингуэй. Правда «свежестью» здесь, к сожалению, даже не пахло. Деревянный пол заляпан краской, будто над ним вдохновенно поработал Джексон Поллок[12]с несколькими кистями в каждой руке. В другом углу стоял сварочный аппарат рядом с беспорядочным переплетением арматуры. Для каких целей он приволок все это сюда, Дэнни уже не мог вспомнить. У окна высился бюст Джона Эдгара Гувера, изваянный из мыльного камня (стеатита). Дэнни сделал его еще в колледже. Основатель ФБР грустно взирал на мир за окном, а рядом пылилась дюжина прислоненных к стенке холстов, большую часть которых Дэнни написал много лет назад, после окончания колледжа на Майорке, где жил с красивой, немного странной голландкой, артисткой пантомимы.

Затащив в мастерскую пакеты с мусором Терио и предметы, купленные в хозяйственном магазине, Дэнни решил, что ему следует провести инвентаризацию всех своих работ. И тех, которые у него, и тех, что у приятелей. Тогда будет ясно положение дел перед выставкой.

Дэнни сразу включил телевизор (радио не работало) и грустно оглядел мастерскую. Можно ли хотя бы что-нибудь из этого показать на выставке? Вон несколько фигур из проволоки, пара коллажей, незаконченная инсталляция. Белый контур на полу, очень похожий на контуры, какими детективы очерчивают положение трупа. Однако при более внимательном рассмотрении заметны различия. Некоторые выпуклости в области плеч — то ли крылья, то ли зачатки крыльев, — и тщательно выписанная кисть руки. Крылья и рука были такими неопределенными, неоднозначными и потому волновали. Крылья только возникали или исчезали? И сама фигура… повержена или встает? Этого не знал даже Дэнни.

Он создал ее за неделю. Теперь осталось купить красный проблесковый маячок, какие используют в полицейских машинах. Маячок будет посверкивать над контуром, из динамиков польются звуки «Мессии» Генделя, и инсталляция вызовет у зрителей напряженное, тревожное настроение.

И наконец, «Вавилон II».

Расположенная в центре мастерской, залитая сейчас солнцем, последняя работа Дэнни была, несомненно, самой лучшей. Прозрачный город с таинственной голограммой в сердцевине. При дневном свете он казался еще более призрачным, чем даже замышлял Дэнни.

Он распахнул окна, расстелил на полу пленку, смазал ноздри мазью, чтобы хотя бы как-то защититься от вони. Вывалил на пленку содержимое одного из мешков и надел одноразовые перчатки.

Мусор был старым, но не таким уж мерзким, как боялся Дэнни. Похоже, Терио был вегетарианцем. По крайней мере мясные отходы отсутствовали. Зато над пленкой тут же начали виться плодовые мушки-дрозофилы.

Орудуя ручкой швабры, Дэнни равномерно распределил мусор по пленке. В принципе Терио мог быть кем угодно — наркоманом, диабетиком, больным гемофилией. Но никаких игл, бинтов и прочего, тем более с кровью, среди мусора не наблюдалось. Одни упаковки. Коробка из-под овсяных хлопьев, из-под яиц, коробочки из-под йогурта, заплесневевшая обертка от кукурузных хлопьев. Встречались кофейные зерна и фильтры от кофеварки, смятые банки из-под кока-колы, шесть пустых бутылок из-под минеральной воды «Дасани». Смятая обувная коробка, в которой хранились туфли «Найк предэторз» (размер 101/2) и много старых газет. Пока ничего путного.

А вот уже кое-что более существенное. Наклейки на холодильник с телефонными номерами и прочими напоминаниями, списки продуктов, которые нужно купить (масло, лук-порей, йогурт, хлеб), конверты, квитанции, рекламные бумажки, каталоги и чеки об оплате по кредитным картам. Все бумажки Дэнни отложил в сторону, чтобы изучить позднее, а остальной мусор отправил обратно в мешок. Надо поскорее покончить с этим, пока вонь не распространилась по мастерской.

Телевизор оказался включенным на любимый канал Кейли, экономический Эн-би-си. На экране двое аналитиков рассуждали о каких-то «основных принципах» и тревожились по поводу предстоящей встречи с сотрудником какого-то федерального ведомства. Кейли передачи Эн-би-си развлекали больше, чем концерты. Дома у них телевизор всегда был включен. Подруга напряженно следила за подъемом и снижением курсов ценных бумаг, политикой интернет-компаний и плавающим индексом Доу-Джонса.

Когда Дэнни в первый раз осознал масштабность ее интереса к финансам, он немного испугался, словно проведал о каком-то неприличном секрете. Ему показалось, что этот интерес должен быть симптомом более глубокого порока, например, алчности, и порок вряд ли позволит им ужиться в будущем. Однако Дэнни очень быстро пришел к пониманию, что увлечение Кейли финансами не имеет никакого отношения к потреблению. Она была равнодушна к покупкам. Рынок акций для нее был чем-то вроде чемпионата по легкой атлетике, где хотелось занять призовое место. На стадионе нужно прыгнуть, метнуть снаряд или пробежать быстрее всех, а здесь — проявить интуицию и мастерство анализа. Деньги для Кейли являлись таким же мерилом успеха, как показания секундомера для спортсмена.

Дэнни понимал это, но все равно не разделял ее энтузиазма ни по отношению к рынку ценных бумаг, ни к каналам, которые освещали его деятельность. Для него экономические новости Эн-би-си были чем-то вроде снотворного. Говорящие головы бормотали что-то, рассматривая загадочные свитки, испещренные красными и зелеными символами. Дэнни бы сейчас переключил канал, да руки грязные. В конце концов, все равно, пусть бормочут.

Покончив с первым мешком, он плотно затянул на нем красный шнурок и отставил в сторону. После чего вывалил на пленку содержимое второго и склонился над ним, время от времени поглядывая на экран телевизора.

Числа у них там в основном были зеленые. Это хорошо. Значит, Кейли придет домой в приподнятом настроении. Ему пришло в голову, что забавно было бы создать что-нибудь на темы Уолл-стрит. Например, инсталляцию с телеграфным аппаратом, непрерывно печатающим на ленте последние биржевые новости. Пусть эта лента волнообразно колеблется, не сворачиваясь в свиток. Нет, не так. Может, ее приладить на лоб молодого человека в костюме в тонкую полоску? И не просто любого молодого человека, а «Мужчины в котелке», со знаменитой картины Магритта[13].