Служащий напомнил Дэнни, что в пять они закрываются (на часах было без пяти), и он поспешно перенес в блокнот скудную информацию, а затем влился в поток часа пик, который понес его к ближайшей станции метро. Через полчаса, когда поезд прогрохотал мимо Арлингтонского кладбища, Дэнни прервал размышления о Терио, внезапно вспомнив, что сегодня у него день рождения. Еще приятнее было осознать, что сегодня он заработат семьсот баксов.

«Спасибо Тебе, Господи!»

«Спасибо Тебе также и за эту дивную девушку».

Эти слова Дэнни повторял спустя два часа, шагая рядом с Кейли по Колумбия-роуд. Его подруга была родом из Южной Дакоты, из столицы штата, города Пирр, который — Кейли нравилось это напоминать людям, — хотя и пишется на французский лад, Пьер, но произносить надо обязательно Пирр.

В прошлом году, поехав с ней на Рождество, Дэнни был поражен тамошней природой. Впрочем, в этих краях его удивляло буквально все. Особенно земля, светло-серая, плоская, твердая, как деревянный пол, простирающаяся к самому горизонту. А также климат. Зимой здесь температура воздуха падала до минус двадцати. Как же такое можно выдержать? А ее родня… Кейли была любимой дочкой, единственной девочкой в семье из восьми детей. Все ее братья, как на подбор, великаны, веселые и радушные, казалось, принадлежали совсем к другой породе. Странно, как в этом клане земледельцев и торговцев тракторами мог появиться такой ребенок, нежный, весь светящийся, умный и к тому же красивый. Да, Кейли была настоящая красавица, хотя не признавала этого. «По-моему, я выгляжу вполне прилично» — так она обычно себя оценивала.

Но парни-латиносы, что околачивались на углу Восемнадцатой улицы и Колумбия-роуд, были иного мнения. Когда Дэнни и Кейли проходили мимо, один воздел глаза к небу и забормотал что-то вроде молитвы, а его приятель прикинулся пораженным молнией. Потом он вроде как очнулся, хлопнул третьего по спине и воскликнул: Chica sabrosa, chavo![5]

После чего все трое взорвались смехом.

Кейли остановилась у зоомагазина, владелица которого, Магда, была ее приятельницей. Дело в том, что Кейли очень хотела завести собаку (она вообще безумно любила всех живых тварей), а в доме, где они жили, никаких животных держать не разрешалось. Каждое воскресенье она просматривала объявления агентств недвижимости в поисках жилья, «где к домашним питомцам относятся по-дружески», таскала Дэнни туда-сюда, но пока ничего путного подыскать не удалось.

Они вошли в магазин, поболтали немного с Магдой, посмотрели нового щенка (из породы охотников за выдрами) и направились в свой любимый итальянский ресторан.

Метрдотель Марко приветствовал их своим традиционным «Buona sera!»[6], затем, как обычно, схватив руку Кейли, с серьезным видом осведомился, достойно ли к ней относится Дэнни. Получив утвердительный ответ, он широко улыбнулся и проводил пару к лучшему столику у окна, выходящего на улицу.

— Этот парень в тебя просто влюблен, — пробормотал Дэнни, глядя ему вслед.

— Да брось ты, — отмахнулась Кейли. — Это же Марко. Он ведет себя так со всеми.

— Конечно. Именно поэтому мы и сидим за столиком, куда, кроме нас, он приглашает разве что мэра, и то не всегда.

— Давай лучше расскажи о деле, — попросила она.

Подошла официантка принять заказ.

— О каком деле? — спросил Дэнни, когда официантка удалилась.

— Сам знаешь каком, — улыбнулась Кейли. — Ты у нас превратился прямо в настоящего Ниро Вульфа.

Дэнни протестующе поднял руку.

— Во-первых, Ниро Вульф был толстый, а во-вторых, старый. К тому же он редко выходил из дома.

— Ну, не в Ниро Вульфа, так в Арчи Гудвина, — согласилась Кейли. — Все равно рассказывай.

Дэнни пожал плечами.

— Дело не такое уж сложное. И самое главное — хорошо оплачиваемое.

Официантка принесла блюдо с брусеккой (специально приготовленные спагетти с помидорами) и бутылку «Греко ди Туффо». За трапезой он рассказал Кейли о том, как провел день.

— А из университета я поехал в суд.

— Зачем?

— Посмотреть завещание.

— Какой смысл? Ведь завещание могло быть интересным, если… — Кейли посмотрела на спагетти, обвившиеся вокруг небольшого маслянистого помидора. — Смотри, поссорились, а теперь мирятся. — Она подумала пару секунд и добавила себе в тарелку еще немного. — Вообще-то мне не следовало бы так налегать на макароны, но очень уж вкусно.

Десять лет назад Кейли перебралась из Пирра на восток, но все равно в разговоре слегка растягивала гласные. Она была очень современная и модная, однако ни престижный колледж, ни Гарвард, ни Вашингтон не уничтожили в ней девушку с фермы. Кейли не только умела водить трактор, но и могла его починить.

Дэнни тоже положил себе в тарелку еще брусекки.

— Так что там, с его завещанием? — напомнила Кейли.

— Оказывается, он был сиротой.

— Вот как?

— Все имущество Терио завещал своему нью-йоркскому приюту. Больше в суде ничего по этому поводу нет. Завещание составлено пять лет назад, ни о каком архиве или личных вещах там не упомянуто.

— А кто исполнитель завещания?

— Адвокатская фирма, которая его составила.

— Значит, у него совсем не было ни родственников, ни друзей?

— Да.

— Ужасно!

Кейли — добрая душа, подумал Дэнни. Пожалела совершенно незнакомого ей Терио и готова расплакаться.

— И что с его бумагами? — спросила она.

— Не знаю.

— Может, тебе позволят на них посмотреть?

— Скорее нет, чем да.

— Почему?

— Потому что бумаги официально принадлежат тому, на кого составлено завещание.

— Ты имеешь в виду этот приют?

— Да, католический приют для сирот в Нью-Йорке. Я проверял, такой существует.

— Но они все-таки могут позволить тебе на них взглянуть?

Дэнни кивнул.

После некоторых колебаний Кейли рискнула положить себе еще брусекки.

— То есть ты фактически пока на нуле?

Дэнни усмехнулся:

— Нет, дорогая, сто баксов в час — это уже само по себе большое достижение. Представь, я взял и в два дня распутал дело. Что дальше? Вот тогда я действительно останусь на нуле. А пока буду потихоньку копать.

В тот вечер они больше не говорили о Терио. Вернулись к себе очень довольные друг другом.

— Теперь тебя ждет потрясающий десерт, — пообещала Кейли, вспыхнув своими бездонными голубыми глазами, и направилась в спальню.