Он встает, чтобы развести огонь в печи, а я лежу и смотрю, как он двигается – спокойно, уверенно. Но огонь никак не разгорается. Тогда я сажусь рядом с ним, касаясь обнаженного плеча, и беру пару щепок, чтобы раздуть огонь. Подхватив мое дыхание, пламя разрастается.

Вдруг меня охватывает беспокойство, и я заглядываю ему в лицо:

– А что скажут твои родители?

– Мы обручимся, – решительно отвечает он.

– А разве можно… так просто? – мне кажется, что прежде нужно спросить разрешения.

Бенгт роется в ворохе одежды, брошенной на пол, и достает из кармана брюк футляр с двумя кольцами. На одном выгравировано «Юдит», на другом – «Бенгт». Кольца блестят в свете пламени, и мы нежно, медленно надеваем их друг другу на пальцы…

– Ну вот! Все решено, – говорит Бенгт. – Мы вместе. Скоро мы уедем из этого города. Я буду изучать медицину в Стокгольме, ты поедешь со мной. Выберемся из этого болота.

Спустя мгновение мы снова в объятьях друг друга, легкое прикосновение золота будит желания. Страсть завладевает нами, а мы не сопротивляемся.

Знал ли он? Видел ли слова «еврейская шлюха», намалеванные красной краской на окне? Знал ли, что произошло тем ранним утром, когда я ехала к нему на велосипеде? Почему я так и не доехала? Видел ли он, как мимо проехал серый «форд»? Слышал ли мой крик, не в силах сдвинуться с места?

Об этом мы не говорим. Мы мечтаем только о будущем. О том, что было, – ни слова. Мы засыпаем перед гаснущим огнем, с улыбкой думая друг о друге.

Она это или я? Юдит или Сандра? С кем все это происходит? В этом сне мы сливаемся воедино.

Но вот я вижу, что происходит за стенами домика. К острову приближается лодка. Моторная лодка. Даже рокот мотора не будит спящих у печки, слишком глубок их сон.

А мужчина и женщина, сидящие в катере, уже чуют неладное, заметив лодку и весла на прибрежных камнях. Пока мужчина привязывает лодку у причала, полная женщина решительно шагает по тропинке к дому, шлепает по лужам. Она отпирает дверь своим ключом.

Нас будит крик. Почему она кричит, увидев двух людей, спящих у погасшего огня? Потому что ей страшно? Вряд ли. Просто этих людей здесь быть не должно.

Вскочив, Бенгт и Юдит испуганно смотрят на женщину. Слова бесполезны. Мы быстро натягиваем одежду, которая валяется на пол у, и выбегаем за дверь. Но на пути к лодке стоит тот мужчина. Бенгт останавливается и обнимает меня. Мы ведь не сделали ничего страшного? Ничего не украли, разве что сожгли несколько поленьев. Ничего не испортили. Все можно объяснить! Но женщина подбегает к нам, и лицо ее пылает гневом. Она кричит, тычет пальцем в незваных гостей. Мужчина сурово хмурится, вид у него грозный. Он гонит нас на причал, велит садиться в катер, толкает в спину. Заперев избушку, женщина спешит к катеру. Как будто нет ничего важнее, чем побыстрей увезти пленников с острова. Лодку, на которой мы приплыли, берут на буксир.

В пути Юдит и Бенгт сидят, тесно прижавшись друг другу. Любовь согревает. Еще ничего не потеряно. Все еще можно спасти.

– Помолвка, ночь на острове – это все было до покушения, – поясняет Юдит. – Свен еще был жив. Я уверена, что он и донес на нас. Сын той женщины, толстухи, которая кричала на острове, сказал Бенгту, что мы можем спокойно переночевать в избушке. А потом он струсил и сказал, что ничего нам не обещал. На Бенгта наложили дисциплинарное взыскание, взяли под арест.

Мне не терпелось спросить Юдит, как так вышло, что мне приснился ее рассказ, но я не могла найти подходящих слов.

– И как, он стал врачом? – спросила я, по-прежнему не понимая, откуда я знаю, о чем они говорили той ночью наедине.

Юдит кивнула.

– Он уехал после похорон Свена. Посту пил на медицинский факультет в Стокгольме.

– А вы? Поехали с ним?

Юдит упрямо покачала головой:

– К тому времени я уже отдала обратно обручальное кольцо, – ответила она хрипло, тяжело дыша. – Положила в конверт и опустила в почтовый ящик семьи Мортенсон. Сразу после похорон.

– Но вы же любили друг друга?

– Любви подвластно многое. По крайней мере, так говорят. Но не всё. У нас были тайны. Я не могла рассказать о своей связи с движением Сопротивления… понимаешь? Я не могла выдать товарищей. Поэтому он стал верить слухам о том, что я была шпионкой. И я не придумала ничего лучше, как вернуть обручальное кольцо и после держаться подальше от Бенгта. Чем еще я могла ему помочь?

– И он тоже держался от вас подальше?

– Нет, конечно. Однажды он пришел ко мне, и мы всю ночь просидели в моей комнате в тягостном молчании. Я не могла ответить на его вопросы, и он решил, что я его не люблю. Что я использовала его, чтобы подобраться к Свену.

– И вы так и не рассказали, что Свен с вами сделал?

– Свен погиб. Рассказать правду о нем было бы низко. Бенгт ушел на рассвете в полной уверенности, что я была причастна к гибели Свена. Что я русская шпионка. Вот что он обо мне думал.

Наступило время ужина, и мне пришлось оставить Юдит. Надо было отнести еду тем, кто не мог сам прийти в столовую. Я попросила коллегу отнести ужин Юдит. Самой было страшно – Юдит так завладела мной, что я уже не могла понять, кто я. Впрочем, разве раньше я это понимала? Что я вообще знала о себе, кроме того, что последние десять лет я была приемным ребенком Софии Бергстрём? Когда я появилась, она была на грани развода с мужем Рагнаром. Мне было девять, и я почти не говорила. Я слышала, что это довольно обычное дело. Дети винят себя во всем, что происходит. А произошло вот что: моя мама утонула. Я ни минуты не верила, что это был несчастный случай, как все мне говорили. Может быть, она не хотела жить из-за меня. Ведь мама была такая нервная, плакала по пустякам – например, когда порвался шнурок от ботинка или стакан разбился. Тогда она могла просто рухнуть на пол и плакать, не замечая острые осколки. Как будто разбился не стакан, а она сама.

Может быть, ей не хватало сил меня любить, иначе зачем бы она поплыла так далеко? Я ненавидела ее за то, что она сделала в тот день. Что же такое любовь? Бенгальский огонь. Вспыхнул, заискрился – и нет его. И мамы у меня больше нет, такая короткая оказалась любовь.

Когда на работе выдалась свободная минута, я наконец набралась храбрости и сделала тест, который лежал в сумке уже несколько дней. Я заперлась в туалете и принялась вскрывать упаковку. Прочитав инструкцию, я собрала немного мочи в пластмассовый стаканчик, который прилагался к тесту, потом обмакнула тест в мочу и стала ждать. В инструкции было написано: пять минут. Одна полоска – беременности нет. Но спустя пять минут я обнаружила вторую полоску. Значит, беременна. Там было еще специальное окошечко для проверки теста: оно порозовело. Значит, тест не врет.