попытаться какое-то время отбиваться, но едва я выйду вперёд мне точно достанется. Железка с резьбой конечно коротковата, но если она прилетит в заледеневший от угрозы, затылок, то мне вполне хватит.

Эх жаль нет со мной тех силовых браслетиков Ювелира, с ними бы мне хватило одного двух ударов. Да и палаш не помешал бы. Так стоп! О чем ты дятел дерматиновый думаешь? Какой палаш? Какие кулаки? Боксер ты хренов! Кинули тебе сюда, и ты напрочь позабыл, что кроме рукомашеств и ногодрыжеств с рукопашным боем в тебе до сих пор куча нерастраченной силы.

Расправив пальцы, я попытался сотворить при помощи начертания рун, боевого теневика, но тут меня ждал полный облом. Сила выплеснулась из меня и снова вошла во внутреннее хранилище, тем самым намекнув что я скорее всего сам сейчас являюсь материализовавшимся непонятно где, олицетворением своей копии. То есть тем же самым теневиком.

И что теперь? А что я вообще умею, кроме клонирования теневиков, зарядки патронов, поднимания пятирублевых монеток и материализации крохотной частички пламени. Щёлкнув пальцами, я действительно создал язычок огня на своём указательном пальце, который тут же задул, постоянно меняющий направление, шквальный ветер.

— Эй ведьмачок, ты что там закурить хотел — презрительно проговорил Лютый, в этот момент оценивающе взвешивавший на ладони железяку. — Так тут не курят. Я кое-что только что вспомнил. Тот иной чепушило что во мне порядком подзажился, рассказывал мне про это место.

— И где же мы? — спросил я, реально заинтересовавшись.

— Он называл это переходными зонами. Ну типа, это медленно распадающиеся осколки разрушенных реальностей, где иногда скитаются призраки иных, чудом вырвавшиеся из серых пределов вечного посмертия. Он трепал, что некоторые попадают в нашу, мать её так, стабильную реальность, через аномалии, прорвавшиеся именно из этих трухлявых, призрачных осколков. Так вот, когда ты фраерок беспонтовый, по беспределу схватился за честно заполученную мною вещичку, нас сюда и перенесло, чтобы мы значится тут как положено и решили, кто в камере положенцем останется и кристалл себе вернёт, а кто под шконку заползёт и перестанет отсвечивать.

— А кем он был раньше, твой иной? — спросил я, затягивая время и при этом лихорадочно ища выход из весьма хреновой ситуации.

— Да он много что трепал. Говорил, что он типа, бывший магик или учёный, познавший суть вещей и стихийных сил. А ещё байки разные рассказывал, как он помогал каким-то очень сильным магикам вертухаям, огромное стадо каких-то чертей в узде держать. А ещё что-то про непонятный империум трепал, про тамошние жестокие порядки и про то что из-за таких как он, начавших по беспределу пользоваться энергиями хаоса, их реальность распалась и превратилась вот в такое же непонятное сборище гниющих обломков — Лютый обвел железкой, торчавшие из моря серой хмари древние развалины, а затем направил её на меня. — Ну что ведьмачок отдышался? Значится похоже пора тебя кончать, а то ты походу подзажился на белом свете. А потом я и твоих комсомольцев в порошок сотру и кстати девок я решил перед этим, хорошенько попользовать по-всякому.

Закончив с угрозами, он переместился на пару метров в сторону и начав вилять, рванул ко мне. А когда он появился, я умудрился поднырнуть под размашистый удар железкой и со всех сил пробил ему кулаком в пах. Лютый вскрикнул и отпрянул, отступив сразу метров на шесть.

Поняв, что лучшего момента уже не будет, я выплеснул всю имеющуюся энергию наружу и сделал то чего никогда не пробовал раньше. Взмахнув рукой я одним движением заставил подняться с каменных плит, сразу все хаотично разбросанные железки. Затем рванул в сторону, увлекая всё это за собой, и провернувшись по кругу взлетевшее облако лома, указал на превратившегося в росчерк Лютого.

И в этот момент, получившие ускорение мелкие железяки устремились в его сторону. Лютый всё понял и успел среагировать, но из-за проносившейся мимо хмари выбрал не правильное направление. В результате превратившееся в росчерк тело напоролась на облако металлолома и сбившись с траектории, кубарем покатилось по плитам.

Скорость разогнанных кусков металла была не критично, но помноженная на скорость ускорившегося Лютого она дала результат. В его тело вонзилось с десяток кусков и попытавшийся вскочить враг, рухнул как подкошенный.

После этого я сорвался с места и уворачиваясь от устремившегося к земле облака металлолома с разгона пробил ногой в челюсть ковырявшегося Лютого. А потом сел сверху и начал методично вколачивать его дёргающуюся голову в каменную плиту.

Десяток ударов ничего не происходило, а когда подсчёт перевалил за дюжину, меня вырвало из этой разлагающейся реальности и вернуло в собственное тело. Появившееся перед носом лицо Васи Лютого, начало на глазах покрываться ссадинами и кровоточащими рассечениями.

В какой-то момент из его горла хлынула кровь, и он свалился на песочек, при этом продолжая зло шипеть и пялиться на меня. А вот мое тело напротив начало восстанавливаться. Кости с треском и неимоверной болью, становились на место и срастались, и как мне показалось даже сама кровь, пытается вернуться с зарастающие на глазах раны.

А уже через пару минут я закончил корячиться и смог встать, при этом только в этот момент заметив, что всё это время сжимал в руке черный кристалл. Начертив им привычную руну, вызова теневика, я едва не отшатнулся, увидев рядом с собой собственную копию, наполненную истинной тьмой.

Справившись с собой, я отослал чёрного призрака за моими вещичками и посмотрел на корчившегося на земле поверженного врага.

— Ну что Вася, приплыл? — спросил я и почувствовал, что у меня от праведной злости едва не свело челюсть.

— Не губи Ведьмак, а лучше ментам сдай — сипло попросил Лютый, при этом обильно выпуская изо рта кровавые пузыри.

— Не Вася, ты же у нас тёмный по жизни, так что тебя уже не перевоспитаешь и не переделаешь — объяснил я и приняв из рук своего черного двойника палаш, выдернул его из ножен и вонзил Лютому прямо в сердце, при этом испытав совсем мне не свойственное, практически сродни садистскому, удовольствие.

Глава 9. Тёмные желания

Обитаемый остров.

Отойдя от тела поверженного врага, я закинул на плечо двустволку и одним движение развоплотив черного призрака, побрел в сторону бомбардировщика.

Едва отойдя на десяток шагов от места схватки, увидел с полсотни членистоногих, меланхолично бредущих навстречу. Продвигаясь по линии прибоя, они неожиданно замерли, будто почувствовав опасность, а затем я услышал плеск и увидел скрывающиеся под водой полосатые панцири.

— Боятся твари, ибо чуют тёмный кристалл — сказал я и остановившись, внимательно осмотре кусок оплавленного артефакта.

Казалось бы, ничего особенного, вытянутая каменюка с гранями, которые совершенно не бликуют и будто всасывают в себя весь окружающий свет. И кстати, касаясь его я вижу в темноте гораздо лучше. Правда, всё, небо, звезды и даже белый песок под ногами, получили негативный оттенок, словно от накинутого цифрового эффекта, пришедшего родом из двадцатых годов следующего века.

А ещё черный камень улавливал силу и переполнял внутреннее хранилище владельца. Кроме этого он концентрировал в себе во много раз больше силы, которую можно было использовать, как угодно. Взмахнув артефактом, я породил облачко истинной тьмы и отправил его к одинокому, отставшему от группы, лангусту переростку, весом под две сотни килограмм.

Он понуро брёл, немного виляя. Одной клешни у него не хватало, да и повреждённый огнем панцирь, с правой стороны немного покраснел. Тьма мигом окружила раненного ветерана только что закончившихся боевых действий, и в тот же миг как это случилось, я растопырил перед собой длань, и начал сжимать пальцы в кулак.

Почувствовав команду, тьма начала сжиматься, послышался треск ломающихся фаланг и неприятный скрежет. А буквально через пару секунд панцирь лангуста взорвался словно попав в пресс и во все стороны полетели мелкие куски плоти, перемешанные с брызгами и осколками хитина.

Довольно сощурившись, я внезапно вспомнил куда направлялся и резко ускорился. И чем ближе я подходил к бомберу, тем сильнее воняло какой-то химией. И это даже не смотря на то что ветерок, с этой стороны острова, поддувал с океана, унося облако газа.

Подойдя к самолёту метров на семьдесят, я решил остановиться, ибо не знал достаточно ли снизилась концентрация вырвавшегося из баллонов отравляющего газа. Конечно в период второй мировой, американцы не имели в арсенале химических соединений, отравляющих местность надолго, но проверять эту непроверенную информацию на собственной шкуре совсем не хотелось, ибо и про примирения