— Матильда к вам зашла?! — поинтересовался в открытую дверь Евгений. — Я ей воды налил. Бутилированной.

— Хорошо, — рассеянно кивнула Женька.

— Что это? — замер на пороге ее комнаты Евгений. — Какая экспрессия!

— Думаете? — склонила голову набок Женька. Решив, что так она лучше увидит то, что видит он.

— Возбуждает, — выдал Евгений, — аппетит. Ее нужно повесить на кухне! Несите ее туда, я возьму молоток.

Аппетитная Афродита вскоре повисла над кухонным столом, наполняя своим жизнелюбивым колером все пространство. Женьке даже понравилось.

— Где приобрели? У Бакланова?

— Как вы догадались? — удивилась Женька.

— Так он всех не местных, зашедших к нему в салон, убеждает купить свое шедевральное полотно, — усмехнулся Евгений.

— Это был не салон, а выставочный зал, — пробурчала Женя. — Небольшой.

— Блажен, кто верует, — покачал головой Евгений. — Это магазин. Вы, Евгения, временами бываете слишком добрая. Нужно уметь говорить «нет», если вам чего-то на самом деле не хочется. И не только мне. Но картина прикольная. Попьем чайку?

Женька улыбнулась. Да, она действительно поддалась порыву и не смогла устоять перед натиском творцов-профессионалов. Картина необычная, явно не для кухни, но этому троглодиту аппетит ничем не испортишь. Да не очень-то и хотелось портить ему аппетит именно сейчас.

Матильда пришла на кухню вместе с ними, но от картины держалась на расстоянии. Наверное, решила Женька, красками еще пахло. Не могла же кошка по-человечески оценить экспрессию и аппетитность полотна. Или могла? Мотька — очень умное животное. Вот если бы Женька взяла ее с собой, то точно сэкономила б восемь тысяч!

— Восемь тысяч? — переспросил Евгений. — Вам еще повезло. Бабулю, когда она тоже вот так зашла на его якобы выставку, этот художник раскрутил на двадцать пять.

Женька с удивлением поинтересовалась:

— И что Ольга Геральдовна купила?

— Статуэтку Великого Могола. Из его собственного кургана, насыпанного близ Тбилиси.

— Она не могла этому поверить! — усомнилась Женя, помня, насколько здравым рассудком обладала.

— Однако статуэтка у нее до сих пор стоит. Только никогда не спрашивайте, где и как она ее приобрела. И на старуху бывает проруха. Правда, старуха?

— Сам ты дед! — обиделась Женька. Но не сильно.

Было приятно, что дурят не только провинциалов, но и коренные москвичи попадаются на культурологический крючок.

— С чем пьем чай?

— С сушками!

Вечер плавно перетек в ночь под неспешное чаепитие и рассказ внука о бабушке. Оказалось, что она в восемнадцать лет приехала покорять Москву. Не поступила в университет, пошла работать на фабрику. Но через несколько лет добилась своего — ее зачислили в высшее учебное заведение…

Женька и не думала, что Евгений может быть таким хорошим рассказчиком с потрясающим чувством юмора. Она сидела напротив него, подперев кулачком подбородок, и думала, что они очень хорошо общаются. Очень хорошо.

Рабочая неделя принесла новые хлопоты. Жизнь наладилась и стала привычной: дом-работа-дом, работа-дом-магазины-дом. А в доме прелестная кошка Мотька и очень даже интересный ее хозяин.

То, что до метро от дома было близко, Женьку очень радовало. Огорчало то, что передвигаться приходилось в часы пик.

Принарядившаяся сегодня Женька сто раз пожалела, что обула туфли на высоком каблуке. Ей оттоптали два раза почему-то именно правую ногу, словно по ней топтаться было гораздо удобней, чем по левой. Помялось легкое шифоновое платье, рассыпались по плечам заколотые волосы, чуть не слетел с пальца серебряный перстенек с искусственным сапфиром. Но в офис Женька вошла королевой — звонко цокая каблуками, с прямой спинкой и приподнятым подбородком. Она всегда помнила своего учителя танцев: ходить нужно так, чтобы не видеть кончиков обуви.

— Что с тобой? — прошептала ей через стол коллега Зоя Колокольцева. — Ты выглядишь так, будто по тебе прошелся асфальтовый каток. Три раза. Туда и обратно.

Женька жалобно улыбнулась и привела волосы в порядок.

— Так лучше, — кивнула Зоя. — Но все равно на твоем лице еще остались следы бурной ночи. Кто он?

Зоя Колокольцева страдала излишним любопытством. Так всегда бывает: если у человека нет личной жизни, то он активно лезет в чужую. Женька сама могла посплетничать, но чтобы так в лоб спрашивать про бурные отношения — никогда. Она неопределенно пожала плечами.

— У него есть друг? — зашептала Зоя, оглядываясь на уткнувшихся в телефоны и мониторы коллег. — Понимаешь, подруга, я на мели. А на мели хорош любой самец, лишь бы не активно сопротивлялся.

Подруга? Женька усмехнулась. Нет, Зоя явно переоценила Женькину привязанность к коллеге. К тому же про любого самца — это было явно не про нее и не для нее. Она не уважала девчонок, которые из-за отсутствия парней бросаются на любой залежалый товар. Да, секс полезен для здоровья, да, приятно чувствовать рядом с собой крепкое мужское плечо, да, есть с кем пойти на выставки, в музеи и театры… Несомненно, в присутствии в жизни девушки мужчины есть много положительного. Зато один маленький, но весьма отрицательный момент сводит на «нет» все положительное. Это если мужчина не любимый, а просто любой. Ничего из этих отношений не получится.

Любимый и любой. Женька опять нашла у этих слов общий корень. Почти схожие слова, а какая разница!

— Чего молчишь? — не унималась Зоя, вклиниваясь в Женечкины размышления.

Женька сначала хотела сдать на растерзание Колокольцевой соседа Гавриила, но потом вспомнила о его большой неразделенной любви и промолчала.

— Совсем, что ли, никого нет у него?!

— У него есть бабуля и кошка.

— Кругом одни бабы! — трагически вздохнула Зоя.

И Женьке отчего-то вдруг приспичило стать честной!

— Это не мой мужчина. Это внук моей квартирной хозяйки. И у нас с ним ничего не было. Мы просто сидели допоздна и разговаривали.

— Он симпатичный?

— Ну, что-то в нем, конечно, есть, — призналась Женька и тут же соврала: — Но он не в моем вкусе!

— Очень хорошо, — обрадовалась Зоя.

— И чего же в этом хорошего?

— Тогда он в моем вкусе.

— Ты же его не видела!

— Потом насмотрюсь. — Колокольцева оживилась. — Значит, так, сегодня после работы заезжаем в суши-бар, набираем пивасика, закуски и едем к вам. Ты знакомишь меня с внуком и тихо сваливаешь в киношку. А уж мы вряд ли будем сидеть допоздна и разговаривать.

Женька обомлела.

— А что вы будете делать?!